Глаза Даниель сияли.
— Спасибо! — поблагодарила она подругу. — Спасибо тебе огромное! — Она крепко обняла Адель.
— Да ладно, — отмахнулась та. — Великое дело — помочь одеться. — Но по ее голосу чувствовалось, что она не осталась равнодушна к словам Даниель.
— А теперь, может, ты все же мне расскажешь, кто он? — полюбопытствовала Адель через некоторое время, когда ее вещи уже были сложены обратно в пакет, а одежда подруги висела на вешалках в шкафу. — А то вдруг это окажется какой-нибудь маньяк!
— Нет, что ты, — рассмеялась Даниель. — Он точно не маньяк. И, если честно, я еще ничего не решила. Обещаю, что все расскажу тебе. Но позже. Хорошо?
— Как знаешь. — В голосе Адель проскользнуло разочарование.
Даниель умоляюще посмотрела на нее.
— Ну, Адель! Ты же знаешь, что я не могу так сразу! Не обижайся, пожалуйста!
— Что с тобой поделаешь. Ладно, живи уж. Но я от тебя не отстану, так и знай! — шутливо пригрозила она.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — улыбнулась Даниель.
Адель бросила взгляд на будильник.
— О, мне уже пора! — воскликнула она. — Ты не одна сегодня идешь на свидание! — Она заторопилась.
И вскоре Даниель уже закрыла за ней дверь. Через двадцать минут раздался звонок. Даниель подошла к динамику. Она знала, кто это.
Они сидели в уютном ресторанчике, занимая одну из закрытых кабинок, чтобы их никто не беспокоил.
Даррелл сыпал комплиментами и прекрасно видел, как его спутница тает от такого внимания.
И чем больше он смотрел на нее, тем сильнее желал. А тело ее, казалось, только и просило о том, чтобы он взял его.
Она мало говорила. Порой невпопад. Но это умиляло его.
Он много рассказывал о своей жизни, особенно о студенческих годах, когда не было никаких ограничений и они вытворяли такое, чего в зрелом возрасте уже не совершили бы.
Но на то оно и студенчество, чтобы совершать безумные поступки, о которых потом приятно будет вспомнить.
Он видел, что постепенно Даниель раскрепощается. Она уже чаще смеялась его шуткам и вела себя менее скованно. И в глазах ее блестел неприкрытый интерес, который возбуждал его, доводя почти до исступления.
Как же он хотел оказаться с ней в постели, почувствовать упругость ее молодой кожи, поцеловать ее грудь. По всему чувствовалось, что у нее идеальная фигура. А Даррелл всегда неровно дышал к правильным пропорциям.
Ее смех отдавался внутри него мелодичным эхом, туманя разум и заставляя представлять ее обнаженной.
Вот он расстегивает ее заколку, освобождая пышные волосы, которые волнами спускаются на плечи. Затем он займется пуговками ее пиджака, под которым угадывается дорогое белье, края которого несколько раз мелькнули в глубоком вырезе, когда Даниель тянулась за салфеткой.