Миссис Морнингтон заколебалась с ответом.
— Передайте ей, — продолжил Гиффорд, — что это очень глупо с ее стороны. Чем дольше она протянет с этим — тем труднее будет что-то сделать.
— Милый мой мальчик, — с грустью откликнулась его собеседница. — Я убеждала ее как могла, но она уперлась и повторяет одно: «Это бесполезно». Лучше бы я не возила ее к этому австрийскому специалисту. Он убедил ее, что танцевать она все равно больше не сможет. Она сейчас бодрится, но это только внешне; я вижу, что девочка просто вне себя от горя. Ох, Гиффорд… Это искусство! Я не говорю о карьере — она артистка, а не карьеристка, ты понимаешь, что я имею в виду!
— Да, понимаю, — спокойно ответил он. — Но если она не хочет показаться мне, что ж, так все и останется, верно? Никто не может заставить ее — если она не доверяет врачам или не верит в успех. Позвоните мне, если она передумает.
Он положил трубку и какое-то время сидел, нахмурив брови и плотно сжав губы. Потом раздраженно пожал плечами и постарался вернуться к своим бумагам, от которых оторвал его телефонный звонок. Но понял, что не в состоянии полностью выбросить эту ситуацию из головы.
Он был абсолютно уверен, что сможет помочь этой глупышке и вернуть ее к настоящей жизни. Он не верил, что она просто трусиха. Он говорил себе и пытался убедить себя в том, что она настоящая артистка и, как все артистки, чрезмерно эмоциональна. Из-за того, как этот австрийский специалист сформулировал свой диагноз, и из-за того, что он отказался гарантировать успех операции, она возненавидела всех врачей.
«Будь он проклят, — подумал Гиффорд. — Я же не могу заставить ее принять мою помощь!»
Миссис Морнингтон продолжала умолять Оливию хотя бы сходить послушать, что скажет доктор Хардинг. Но та лишь качала головой. С легкой улыбкой на устах и затаенной печалью в глазах она повторяла, что это пустая трата времени.
— Он хочет сделать то, что предлагал профессор Шварц, и этим ограничиться, — говорила Оливия. — Неужели мне станет лучше от того, что я буду знать — все возможные средства испробованы? Милая тетушка Кэр, я не хочу больше страдать ради иллюзий. А кроме того, — добавила она резко, — я не уверена, что остались еще на свете врачи, которые относятся к своим пациентам как к живым людям, а не просто как к объектам их медицинских интересов. Нет, я не собираюсь становиться подопытным кроликом!
— Гиффорд Хардинг совсем не это имеет в виду! — воскликнула миссис Морнингтон. — Даже если удастся избавить тебя от хромоты — разве этого мало?
Все эти споры кончались одинаково. Пожилая леди расстраивалась и впадала в депрессию.