Арлетта поняла, что зашла слишком далеко. Герцог мог счесть ее слова оскорбительными, и она испугалась, что он захочет от нее избавиться.
К ее удивлению, он сказал:
— Трудно поверить, мадемуазель. Вы такая юная, а создается впечатление, что у вас за плечами огромный опыт преподавания. Как будто вы годами изучали психологию и другие науки, которые не являются частью обычного образования.
— Мне приятно это слышать, монсеньор.
Воцарилась тишина, и Арлетте показалось, что герцог ждет от нее чего-то еще.
Но, видимо, он решил положить конец аудиенции.
— После нашего разговора, мисс Тернер, я принял решение оставить Дэвида на ваше попечение. Хотя, я полагаю, что в Англии ему больше понадобится здравый смысл, нежели богатое воображение.
— Я согласна, монсеньор. Поэтому мне кажется, что Дэвиду и Паулине очень важно иметь возможность общаться со сверстниками.
— Для чего? — резко спросил герцог.
— Для ребенка неестественно общаться только со взрослыми. Такие дети кажутся старше своих лет, к тому же именно у них рождаются те самые странные фантазии, о которых вы только что говорили.
Искра промелькнула в темных глазах герцога, и он ответил, стараясь придать своим словам как можно больше внушительности:
— Французские дети счастливы жить в семье!
— Конечно, я тоже в этом уверена! Но их семьи, как правило, намного больше, чем та, в которой растут Дэвид и Паулина. Если бы у вас, монсеньор, или у господина графа были дети, то они могли бы вместе играть.
Арлетта поднялась на ноги.
— Я очень рада, монсеньор, что Дэвид так прилежно готовится к поездке в Итон. Надеюсь, что он, как и его отец, будет там счастлив.
Герцог презрительно скривил рот, и Арлетта поспешила добавить:
— Для многих мальчиков Итон, с его играми и великолепным образованием, становится надежным фундаментом их взрослой жизни.
Она сделала паузу и сказала:
— Я верю, что Дэвид не только полюбит Итон, но найдет там множество замечательных друзей, в которых он так нуждается.
Она не стала ждать, что ответит герцог. Грациозно поклонившись, она направилась к выходу.
Она уже была возле двери, когда герцог сказал:
— Передайте Дэвиду, что он может покататься со мной верхом после ленча!
— Хорошо, я передам, монсеньор.
Оказавшись за дверью, Арлетта перевела дух.
Она думала, что ей будет трудно разговаривать с герцогом, но, к ее удивлению, слова сами слетали с языка, а речь была плавной и убедительной.
У нее осталось ощущение, что она сильно удивила герцога.
Ей было о чем подумать.
— Почему у меня не хватило смелости сказать ему, чтобы он прекратил отравлять ум мальчика, настраивая его не только против Итона, но и против Англии?