Помолчав, сэр Эразм спросил:
— Итак?
— Я должен дать ответ прямо сейчас?
— Пожалуй, сначала я вам кое-что покажу.
Сэр Эразм поднялся и подошел к огромному столу, стоявшему посередине комнаты.
На его плоской крышке красовалась золотая чернильница — настоящее произведение искусства времен правления короля Чарльза II.
Пока Кельвин Уорд любовался изящной вещицей, отдавая должное ювелирной работе изготовивших ее мастеров, сэр Эразм вытащил из ящика стола какие-то бумаги и разложил их перед собой.
Мельком взглянув на них, Кельвин Уорд замер:
— Откуда вы их взяли?
— Выкупил, — ответил сэр Эразм. — Ростовщики обычно просят за такие вещи кругленькую сумму.
Кельвин Уорд сдержал уже готовые было сорваться с языка слова.
Казалось невероятным, что он должен теперь не только кредиторам, но и сэру Эразму Мэльтону!
И тем не менее перед ним лежали расписки, которые он сам подписывал и в которых он указывал сроки, когда должен будет по ним платить.
— Как только вы примете мое предложение, — медленно произнес сэр Эразм, — бумаги эти полетят в огонь.
— А если я его не приму?
Секунду сэр Эразм не отвечал.
— Вы и в самом деле хотите, чтобы я сказал? — наконец спросил он.
Кельвин Уорд понял — что ему угрожают, и это была одна из самых неприятных ситуаций в его жизни.
У него было такое чувство, что перед ним стоит человек, полный решимости во что бы то ни стало добиться своего, и что он не остановится ни перед чем.
Кельвин Уорд прекрасно отдавал себе отчет в том, что произойдет, если он станет банкротом. А это непременно произойдет, если сэр Эразм потребует от него уплаты по счетам, и тогда его имя будет обесчещено!
Его не примут ни в одном клубе, и он не сможет общаться с теми немногочисленными друзьями, которые у него остались.
Но что самое страшное — шансы стать деловым партнером своих друзей, на что он возлагал такие большие надежды, сведутся к нулю.
В Индии тоже торговцы криво смотрели на банкротов, даже если они происходили из самых аристократических фамилий. И Кельвин Уорд отдавал себе отчет в том, что вряд ли переживет такой позор.
Второй раз за день Кельвину Уорду пришлось приложить немало усилий, чтобы обуздать свои чувства.
Второй раз пришлось убеждать себя, что если он даст волю своему гневу, то ничего этим не добьется, но все равно в душе его бушевала ярость.
Ему претило быть марионеткой в чьих-то руках. Ненавистно было сознавать, — что его лишают свободы выбора, заставляют плясать под чью-то дудку.
Однако как бы то ни было, ему предоставлялись на выбор два варианта: первый — это жениться на женщине, которую он никогда прежде не видел, и стать зятем человека, которого он уже успел невзлюбить, а другой — знать, что в самом ближайшем будущем кредиторы потребуют уплаты долгов, после чего его объявят банкротом.