Его студенты?! Быстро же он прибрал их к рукам, подумала я. Ладно, ладно, конечно, он производит приятное впечатление, но я могла бы поклясться, что ему это хорошо известно.
— Ну, группа действительно подобралась неплохая, — кивнула я. — Ники Баллард…
— Вы хотите сказать, многообещающая поэтесса? Да, я заметил. Странно, что мисс Миддлфилд пыталась убедить ее писать мемуары…
В душе я была полностью с ним согласна, но меня покоробило, что он попытался лягнуть бедную Феникс, которой и так уже крепко досталось. Я представила ее в смирительной рубашке, и мне стало совсем худо.
— Феникс пришлось испытать немалый стресс. Уверена, что она хотела как лучше. Она всегда считала, что для любого писателя полезно взглянуть в лицо демонам в своей душе.
Губы Дойла дрогнули, как будто я сказала что-то смешное.
— Она так и говорила: «Взглянуть в глаза собственным демонам»? Мне, если честно, казалось, что своим демонам она строила глазки! Кое-кто из моих студентов упоминал, что от нее частенько попахивало спиртным. И что их сочинения она не проверяла чуть ли не с сентября.
— Да, согласна, это действительно плохо, но…
— Это не просто плохо, — перебил он. — Это преступление. Юноши и девушки согласились обнажить душу перед этой женщиной — и что они получили взамен? Пьющего преподавателя, наворотившего кучу лжи ради того, чтобы урвать свой кусочек славы. — Он печально покачал головой: — Будет чудом, если мне со временем все-таки удастся завоевать их доверие.
— Ну, по-моему, доверие Флонии Руговой вам уже удалось завоевать, — съехидничала я.
И тут же мысленно пожалела об этом. В конце концов, он прав: поведение Феникс возмутительно, — и, тем не менее, было противно слушать, как он судит ее.
Дойл с любопытством посмотрел на меня, по-птичьи склонив набок голову.
— Мисс Ругова рассказывала мне, как ее семье пришлось бежать из Албании. Там осталась ее сестра, о которой вот уже три года нет ни слуху, ни духу. Я посоветовал ей обратиться в «Международную амнистию» — может, им удастся отыскать ее.
— О… — смутилась я, — это… очень мило с вашей стороны. Флония пока написала не много, но то, что мне удалось прочесть, просто замечательно. Вот. — Я протянула ему кипу папок. — Разумеется, вы правы. Все они заслуживают лучшего преподавателя, чем Феникс. Она была не в состоянии сосредоточиться… Кстати, раз уж об этом зашел разговор, — спохватилась я, — видите ли, мне не удалось обнаружить сочинения одной студентки. Ее зовут Мара Маринка. Я обыскала весь дом, но так ничего и не нашла. Вероятно, Феникс его потеряла.