– Класс! – восторженно покрутил головой Старый.
– Ага. Вот и я так подумал, когда профессор-терапевт спросил меня: «…А где тут у вас показатель насыщенности крови кислородом и какие тут показания?» Я, на свою беду, слишком громко заржал тогда, чем опустил облик светила ниже ватерлинии. Ну а потом разобрался, кто есть ху. Они там тоже готовили себе смену. И знаете, какой принцип во главу обучения положили? «Не болтай!» Помню, в каком-то средневековом медицинском трактате об обучении лекарей было наставление: «…Если ты не знаешь, что у больного, скажи: обструкция печени. Это выглядит значительно и непонятно». Вот такое почти там и процветало. Было там несколько стьюдентов – Олежеку моему покойному они и в подметки не годились, – вот они их и учили по подобной методе. А те и сами во вкус вошли – ходят такие важные, типа я – высшая раса-каста. Обратится к ним кто, так на вопрос голову поворачивают, будто у них шейный радикулит двухмесячный, с выраженным болевым синдромом. А речь такая – дельфийские оракулы бы от зависти посдыхали: «Нельзя исключить. Хотя одновременно и… Однако может быть. В настоящее время без диагностической аппаратуры, коя недоступна, с достоверностью можно предположить только. Летальный исход – весьма возможен». Сам – дуб дубом, а гонору – как у трех польских панов мелкого пошиба. Попробовал я возбухнуть – куда там. А главное – люди как верили таким вот светилам, так и продолжили верить, несмотря на то что Хрень приключилась. Вот интересно: политиков, которые в общем-то так же выражовывались, в первые же дни порвали и потом сильно не верили никому, по крайней мере тех, кто слишком уж большое количество лапши на уши вешал, отфильтровывали сразу, и хорошо если просто выгоняли. А здесь – и смех и грех: «…А точно меня САМ профессор лечить будет?..» И это говорит человек, вчера походя застреливший двух обормотов, обещавших ему Эльдорадо в виде склада тушенки – с небольшой всего лишь предоплатой на организацию экспедиции. Во многом, конечно, так случилось потому, что реальной конкуренции не стало – механиков или портных все же больше уцелело, нежели врачей, да и отношение к медицине всегда было своеобразным: люди могли, осатанев оттого, что им плохо шьют, чинят машину, готовят, научиться вполне хорошо, а иногда и просто отлично делать все это сами, а вот с медициной не так. Тут человек мог уныло клясть медиков, что те «ни хрена не знают», но сам учиться медицине – ни за что не брался: «Ой, это ж так сложно!» И раньше можно было к кому-то нормальному попасть – в другой город, к примеру, съездить, а теперь это путешествие из разряда опасных.