– А в Смоленске им чего надо было? – продолжал допытываться Артем.
– Там до Хрени алмазная компания была, алмазы гранили, а за границу бриллианты гнали, – пояснил Старый, – я в том магазине, где эти брюлики продавались, был один раз. Зрелище, конечно, обалденное – витрина вся аж переливается. Того бриллианта и не видно вроде, а сияет, сукин сын, аж глазам больно. Магазины, конечно, разграбили в первые же дни, кто ни попадя, а вот до складов сразу руки не дошли. Ну и слетелись они туда, как мухи на мед, а к тому времени «старатели» уже от крови совсем поошалели, никого не щадили. Они и так отморозки были, а кроме того там и нелюди оказались. Местным туго пришлось, вот и позвали на подмогу военных, ну и мы там к месту оказались… Отчаянно они дрались, сволочи. Я тогда, к слову, в первый раз нелюдя и увидел.
– Капитан наш там тоже был, – вступил в разговор прислушивавшийся к ним старшина, – так он рассказывал, что там рубка та еще была.
– Да мы знаем уже, – кивнул головой Старый. – Только не встретились с ним тогда. А вот скажи, старшина, чего вы сразу, с первых лет под себя поселок не подгребли? С такой-то организацией? Я смотрю, – у вас все по-взрослому.
– Это сейчас все «по-взрослому», – вздохнул старшина, колыхнув пузцом под броником. – Вы просто не знаете, сколько потов сошло, пока мы из того стада, что поначалу нам досталось, военных сделали. – Обрадовавшись возможности скоротать дорогу за разговором, он, брякнув автоматом о каску сидевшего рядом солдата, пересел к ним поближе, благо места на скамейках хватало. – После Хрени ведь дисциплина сильно упала – половина состава разбежалась, кто к бандюкам, кто так, домой, да и остальные – какая, на хрен, присяга и долг, когда неизвестно: а страна-то есть, которой ты присягу эту давал? Те, кто поумнее, – те остались, конечно, и лямку тянули: понимали, что с дисциплиной не пропадешь. Только много и таких оказалось, даже среди офицерья, кто решил: а зачем мне эта армия, когда всего навалом и даром? Тут и вы еще, охотнички, – он вновь поморщился, – смотрит солдатик-первогодок, как вы на трофейных машинах разъезжаете да дармовыми ништяками пользуетесь, его завидки берут. Захотели – туда поехали, захотели – сюда. Денег у вас куча, снаряга, девки веселые вам на шею вешаются, а ему службу надо нести, в караулы ходить, казарму драить, в конце концов. Зомбануться при зачистке он может не хуже вашего, а дохода при этом никакого не получить. Вот наш старлей на команды до сих пор злой, после того как случилось ему однажды в переделке одной побывать. Могли ему охотники там помочь, с сектантами, а кинули, на ништяки позарились. Так он там половину людей потерял, вот на вас зуб и имеет. Ну да ладно, дело прошлое. Это уж как первую зиму пережили, а потом оказалось, что ништяки все как-то быстро уполовинились, хоть казалось, их на века наклепано, а заодно с ништяками и команды ваши суперменские опять к нам потянулись. Только первый год все равно потеряли: за это время и бандюки силу взяли, и поселок сам себе на уме жить стал. Кто же знал, что таблетки эти долбаные заместо доллара станут? Мы и не интересовались заводом, потому что не представляли, какая ценность у него. Болеть-то престали сразу вот и обрадовались: хоть какая польза от Хрени. Когда спохватились, поздно было. Тут еще и областные подтянулись. Баланс такой сложился, что влезть к раздаче мы смогли, а уже полностью одеяло перетянуть – так шиш. Да еще Хан, сука, командир толковый оказался, тоже крови ребятишек наших попил, – скрипнул он зубами.