– Я, – негромко сказал он. Вроде и слово короткое, а все ясно: раз сумел ты его произнести, а не издать сип судорожно сжатыми в посмертии голосовыми складками, значит, это действительно «ты» – живой теплый человек, а не нежить ходячая. Теперь ответного отзыва ждать надо – всякие случаи в лесу бывали…
– Я, – отозвался с пригорка Крысолов, и Артем стал взбираться на холмик, сбоку, чтобы не заслонять командиру обзор ни на минуту.
Он подошел к Крысолову, следящему за полосой, Крысолов, не оборачиваясь, к нему тихо сказал:
– Нормально, движения нет. У Куска тоже все тихо было. Ну удачи… – Он повернулся и принялся спускаться по склону.
Артем же начал приноравливать зрение к наблюдению. Инстинктивно – туда, где светлее всего, смотреть хочется: там видно лучше. – Только он это уже знал: насмотришься на сверкающую под луной траву, потом на темное место можно даже и не смотреть, все равно ничего не увидишь. Вот он и старался больше по темным местам взглядом шарить, а на светлые участки все больше так смотреть, краем взгляда. Тут бы очки, как у Банана, наверное, подошли бы, впрочем, светлело прямо на глазах. Летом всегда так: если лежмя не лежать, кучу работы переделать можно, к полудню ощущение, что в сутках гораздо больше двадцати четырех часов, и каждый час есть что делать. Ну им не косить, не пахать, можно еще и поспать, – хоть и беспокоился Артем за деревню и отца, а понимал, что и отдохнуть надо команде. Тем более сладко спится в эти часы, и часовым спать хочется, не зря «собачьей» эту вахту испокон зовут. Вот и Артему тоже спать хочется, прямо глаза слипаются, даже ребенок этот, что плачет, и то не мешает…
…Сонная одурь, наплывавшая волнами, слетела с Артема в одно мгновение. РЕБЕНОК?! ЗДЕСЬ?!! Наверное, тот самый адреналин, про который Старый говорил, пошел разгонять сердце, которое трепыхнулось вроде под самое горло, а потом мощно и сильно стало ударять в грудную клетку. Артем вскочил на ноги и увидел медленно двигающуюся фигуру – кто-то шел из лагеря ко все еще густым теням под елками, – именно оттуда доносился детский плач. Хотя какой там «кто-то» – по длинным волосам он узнал Варьку, которая уходила все дальше от места ночлега. Артем быстро глянул на лагерь – там все было спокойно, вон, сопят, никто и не пошевелился. Варька тем временем, слегка споткнувшись, перешагнула через ровик и уверенно направилась дальше. Ждать дальше было опасно, и Артем решился окликнуть ее:
– Варя!
Девчонка и ухом не повела. Зато мужики в лагере все вскочили, будто он выстрелил. Вот на плач – не реагировали никак, дрыхли себе, и все, а от Артемова голоса сразу проснулись.