Скрипнула дверь, и он обрадованно оглянулся: Варька пришла! Пока сидел да думал, глянь ты, уже и рассвело, значит, и смена в больнице закончилась. Внучку Трофимыч любил до беспамятства. Может, потому, что из всей его семьи она одна и осталась – никто из Москвы тогда не выскочил. Грех так говорить, а хорошо, что Марья его померла тогда, аккурат за неделю, как все и случилось. Похоронили они ее как человека, сын с невесткой в Москву укатили, а внучка с ним осталась – помочь по хозяйству. Так вот и помогает с тех пор…
– Есть хочешь? Картошка еще есть в чугунке, – спросил он Варьку.
– Ага, давай, дед, – радостно согласилась та. Ясное дело, молодая, организм требует. Не то что у него…
– Ну что там у вас на работе? – спросил он внучку, пока та уминала наложенную в миску картоху с грибами.
– Ай, все как всегда, – ответила та с набитым ртом. – В реанимации чего-то было, а у нас тихо. Я и не ходила к ним смотреть. Да, – вспомнила она, – соседа нашего, дядю Васю, жена домой забрала. Врач сказал, скоро уже…
– Жалко, – вздохнул Трофимыч. – Василий нормальный мужик был, немного пил, правда, но тихий всегда.
Жена Василия, Наталья, пришла вскоре после того, как внучка поела и завалилась спать. Трофимыч помнил, что и сам после смены, как молодой был, спать хотел, а поспишь, бывало, немного совсем – и как огурец. А сейчас и ночью не спишь, и днем спать не хочется, и усталости вроде нет, а и сил тоже…
Наталья постучала в окно, и он сам вышел в сени, аккуратно притворив за собой двери, чтобы не проснулась спящая внучка.
– Здравствуй, Трофимыч, Варя сказала тебе – мы Васю из больницы забрали?
– Сказала, – кивнул Трофимыч.
– Ну так поможешь, что ли? Ты и так сосед, а и делаешь лучше всех. Не хочу я к этим. – Она неопределенно кивнула в сторону поселка.
– Так, конечно, Наталья, о чем речь. Что хоть в больнице сказали?
– Ну говорят, четвертая стадия у него. Метастазы. Он уже и не встает, есть не ест почти ничего. Вчера только пол-яйца съел – сильно, сказал, яйцо хочет, захотелось вдруг. Я на базар сходила, так купила одно, ты ж сам знаешь, почем они там.
Трофимыч вновь кивнул – яйца действительно после Хрени и того, что она с курями сделала, стоили почище, чем ананасы в советское время.
– Мерка же у тебя есть, он говорил? – с надеждой спросила Наталья.
– Есть, конечно. Он, как диагноз ему поставили, так сразу и сюда зашел. Я тогда его уговорил подождать, может, говорил, обойдется еще. Да и сохнет человек от рака сильно. Ну а через полгода, когда ясно стало, что не протянет он долго, я сам к нему сходил. Мы тогда и сделали все.