– Гиппократ, по-моему, про зомбаков ничего не писал, – заметил Старый, – вот про любовные утехи с рабами – это у него было, в смысле, чтобы их не было. А может, они клятву советского врача в виду имели?
– Да нет, они по возрасту-то и Союза помнить не очень-то должны были. Да и в той, советской, клятве против ядерной войны я бороться обещал, а под зомбячьи зубы подставляться – ни фига.
– Вообще-то Уголовный кодекс освобождал от ответственности врача, не оказавшего помощь, если оказание помощи представляло угрозу жизни и здоровью самого врача, – глубокомысленно заметил Крысолов, крутя в пальцах рюмку. Старый и Дмитрий в унисон хмыкнули.
– Ага, мне только УК тогда цитировать им надо было. Они бы мне живо апелляцию устроили… из «макарыча». Ладно, взяли мы с Татьяной набор и побежали с ними, вернее, перед ними, «сердечник» и «сахарник» в машине остались. Забегаем в «стекляшку», на полу девка: красивая – слов нет. Грудь-лицо-фигура-зубы.
– Зубы – это ты правильно заметил, – криво усмехнулся Старый.
– …Угу, – кивнул Дмитрий, хрупнув огурцом, – и уже у нее гаспинг пошел.
– Это чего? – поднял бровь кверху Крысолов.
– Перед смертью многие так дышать начинают, – разъяснил Старый, – ну ты сам видел, воздух ртом хватают…
– …Да. Ну а нам что делать остается – летеха в спину стволом тычет, орет, натуральная истерика у него, спасай давай, а то тебя раньше завалю… Мне повезло, что я, когда сгребал все в кучу, заодно и маску Лаердала в пакет бросил – на лицо накладывается, чтобы, значит, не рот-в-рот дышать, а некое подобие гигиены соблюсти. Так-то мы ею не пользовались, мешок АМБУ гораздо удобнее, а тут, видишь, пригодилась. Наложил я маску эту девчонке на лицо, давай искусственное дыхание делать, сам думаю, если «перекинется» и меня куснет, первым делом ей голову расшибу, чтобы никого больше, а главное, Таньку не покусала, а уж вторым, лейтенанта-гада привалю, мне все один хрен тогда будет. Главное, не знаю, может, помереть не только от укуса можно. Может, и в процессе реанимации можно насмерть заразиться, типа как туберкулезом. За пульс взялся – трепетнуло там что-то и стихло. Кричу Татьяне – давай массаж делай, та плачет, тоже ведь боится, но качает. А сколько в ней веса – сорок кэгэ вместе с ботинками. Я летехе – мол, ты покачай, посильнее сестры моей ведь будешь. Так что мне он ответил?
– «А я не умею, вам за это деньги платят!» – предположил Старый.
– Точно. Про деньги только не сказал, а так – развел руки в стороны и типа все объяснил. Сержант тоже башкой трясет. Блин, помню ведь, говорила нам преподша на курсах: «Мы – инфантильное общество, привыкшее, что за все отвечает кто-то, но не мы сами»… Вот и лейтенант тот – он сам, его преподаватели и друзья его – все они на чистом серьезе считали, что реанимация, которой их в училище обучали, – нечто параллельное их основным обязанностям. Их задача – пистолет на форме носить, ну злодеев искать, не без того, а лечить врачи должны… а ты еще говоришь – водители… Я бы и сам качать взялся, да так рассудил: ежели что – опаснее с этой стороны будет.