— Мне кажется, мы нашли того, кого искали. Женщина с приятным голосом. Завтра!
Я кивнула и заключила его в объятия.
— Тут или наверху? — спросил меня мой милый.
Уже несколько дней мы не произносили больше вслух слово «спальня». Табу возникают раньше, чем успеваешь заметить.
Я подвела его за руку к нашей кровати с идеальным матрасом на реечной основе. Наши тела сплелись, и он прошептал, что любит меня. Я ощущала сейчас его ласки острее, чем когда-либо за последние недели. Он стал мне намного ближе. Когда он достиг кульминации, я тоже кончила. Но даже во время наших абсолютно синхронных конвульсий я не забывала о том, что его телу они принесут покой, что он заснет как сурок, а я — я не смогу на это спокойно смотреть.
«Спи, малыш мой, засыпай. Крепко глазки закрывай», — мурлыкал он себе под нос. Он не очень-то нуждался в колыбельной. Я разбудила его таким ревом, которого сама испугалась. «Ты что, сбрендил? Вот так вот днем взять и уснуть? Ты что, не понимаешь, как я этого хочу? Но я не могу уснуть. Не могу и все! И ночью не могу! Мне приходится часами смотреть на спящих. Иначе зачем, как ты думаешь, я бродила бы ночью? Не так уж это увлекательно! Что-что? Не срывать на тебе мою злость? Я должна быть добрее к людям? Мне нужна помощь? Положение серьезное? Ах, надо самой понимать — вот оно что! Знаешь, можешь засунуть себе в задницу эту твою милую психиатршу с ее сладким голоском! И вообще можешь убираться! Ты мне не нужен. Что-что? Постой, куда ты? Зачем тебе эта сумка? Слушай, ты же не всерьез? Ты скоро вернешься? Умоляю, вернись!»
В следующие дни я побила все рекорды. Спала, дай бог, два часа из семидесяти двух. Разбудила сорок восемь человек. Три часа подряд горланила в саду одну и ту же песню, в ее первом черновом варианте:
Mister Sandman, bring me a dream,
make her complexion like peaches and cream,
give her two lips, like roses and clover
and tell me that my lonely nights are over!
[5]Соседи справа позвонили в полицию, соседи слева вызвали «неотложку». Пришлось наливать по рюмке и полицейским, и санитарной бригаде, «извиняясь за доставленное беспокойство». «Понимаете, у меня, профессиональной оперной певицы, часто бывают гастроли, поездки, и не так-то легко порой наладить контакт со своим ближайшим окружением. Разумеется, днем это не столь мешало бы соседям. Обещаю, я это учту. Ваша супруга тоже любит оперу? Потрясающе. Большое спасибо! Нет, больше ничего не нужно. Спокойной ночи».
В ту ночь: «ВОН». Это не только частица в грамматике, так зовут еще психованного азиата, многодетного папашу — судя по шуму и гаму в трубке. Вначале трубку взяла его сонная жена. Но он весьма бесцеремонно вырвал ее у нее из рук и закричал: «Мы ни за что не собираемся платить!»