— Разумеется. Откуда я могу вас знать?
— Значит, цифра 658 не подсказала тебе ответ?
— Эта цифра для меня ничего не значит.
— Неужели? Однако из всех возможных цифр ты выбрал именно ее.
— Да кто вы, черт побери?
— Есть еще одна цифра.
— Ч-что? — Голос Меллери задрожал от волнения и испуга.
— Я сказал, что есть еще одна цифра. — В голосе звучало садистское удовольствие.
— Не понимаю.
— Подумай сейчас о какой-нибудь цифре, любой, кроме 658.
— Зачем?
— Загадай любую цифру, кроме 658.
— Хорошо. Я загадал.
— Отлично. Теперь прошепчи ее.
— Не понимаю, что?..
— Прошепчи цифру.
— Прошептать?
— Да.
— Девятнадцать, — громко и резко прошептал Меллери.
На другом конце раздался мрачный смех.
— Хорошо, очень хорошо.
— Так кто вы?
— А ты все еще не понял? Столько мучений, а ты не узнаешь меня. Такую возможность нельзя было исключать. Поэтому тебе была оставлена записка. Ты уверен, что не получал ее?
— Не знаю, о какой записке речь.
— Да, но ты же знал, что цифра 19.
— Вы же сказали загадать цифру.
— Но это была та самая цифра, разве нет?
— Я ничего не понимаю.
— Ты давно заглядывал в свой почтовый ящик?
— Почтовый ящик? Не знаю, когда-то днем.
— Загляни туда еще раз. Увидимся в декабре или даже в ноябре. — За этими словами последовал обрыв связи.
— Алло! — закричал Меллери. — Вы там? Вы слышите? — Когда он снова заговорил, его голос звучал изможденно. — Дэйв?
— Я здесь, — ответил Гурни. — Повесь трубку, проверь ящик и перезвони мне.
Едва Гурни повесил трубку, как телефон вновь зазвонил. Он ответил:
— Угадал. Как ты?
— Хорошо. Но я тут немного занят…
— У тебя все в порядке?
— Да. Прости, что повторяюсь, но я жду звонка с минуты на минуту. Можно я тебе перезвоню?
— Легко. Я просто хотел рассказать тебе кое-какие новости, тут кое-что произошло, я кое-чем занялся. Мы так давно не разговаривали…
— Я перезвоню, как только смогу.
— Хорошо, буду ждать.
— Прости. Спасибо. До связи.
Гурни закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Господи, почему все всегда наваливается сразу? Разумеется, он сам в этом виноват. Отношения с Кайлом лежали в самой неблагополучной плоскости его жизни и были полны вытеснения и самооправдания.
Кайл был ребенком от его первого, недолгого брака с Карен. Воспоминания об этом браке до сих пор, двадцать два года спустя после развода, портили Гурни настроение. Их несовместимость была очевидна с самого начала всем, кто был с ними знаком, однако в силу упрямства (или эмоциональной ущербности, как ему думалось бессонными ночами) они оба ввязались в этот злосчастный союз.
Кайл был похож на мать, он вырос таким же манипулятором и любителем материальных благ. Это она настояла, чтобы его так назвали.