Интересно, что он сам по-прежнему называет Стригуна и Араксманяна «русскими», хотя в отличие от итальянцев должен понимать разницу. В свое время всех приехавших из Советского Союза называли русскими, даже если это были эстонцы, таджики, якуты или грузины. Собственно, наверное, правильно называли, так как это была страна, собранная в единое пространство именно Россией и ее народом, ее культурой, литературой, языком, державной политикой. И самое невероятное, что такую страну разрушили не прибалты c кавказцами, не украинский плебисцит и молдавский суверенитет, а прежде всего сами русские, будто сознательно решив опрокинуть свою тысячелетнюю историю, развалив свое государство. Наверное, в истории никогда не было такого прецедента, чтобы без войны разрушилась самая большая страна в мире, игравшая такую важную роль на протяжении всего двадцатого века и провозгласившая создание новой цивилизации. А вместе с великой страной в политическое небытие ушла и прежняя цивилизация со своими идеалами.
Он вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Теперь нужно найти сначала банкира, а потом и хозяина дома. Но банкира, кажется, вообще нет в доме. Неужели он понял, в какую ловушку сам себя загнал, и решил сбежать? Но куда он отсюда может деться?
Дронго вышел из дома, огляделся. В пристройке к левой стороне дома находились конюшни и подсобные помещения. Эксперт направился туда. Еще при подходе к конюшне он услышал веселые голоса. Это были Поль Бретти, Зин и Альберто, осматривавшие лошадей. Дронго заглянул в конюшню и, увидев банкира, отпрянул назад. Кажется, они здесь уже давно.
– Что вы здесь делаете? – услышал он за спиной голос Бинколетто.
– Наблюдаю за вашим другом, – пояснил Дронго, поворачиваясь к хозяину дома. – Мне нужно срочно попасть в комнату убитого.
– Вы же сами сказали, чтобы я запер дверь и никого не пускал туда до прибытия следователя, – напомнил Энцо.
– Мне нужно только на одну минуту и в вашем присутствии, – настаивал Дронго.
– Хорошо, – согласился Бинколетто, – только вы ничего не будете трогать.
– Ни в коем случае, – заверил его эксперт.
Они повернули к дому.
– Энцо, – сказал Дронго, – извините, что я вынужден говорить с вами на такие темы. Но за последние дни вокруг нас произошло слишком много трагических событий. Поэтому я вынужден о них говорить. Совсем недавно я забрался в комнату вашего друга Поля Бретти и проверил его чемодан.
Бинколетто сделал какое-то движение, словно собираясь разразиться гневной тирадой, но Дронго остановил его.
– Ничего не нужно говорить, – попросил он, – я все знаю. Некрасиво и непорядочно так поступать. Но у меня были основания. Понимаете, что произошло? Я начал анализировать, кого именно мог встретить Антон, лежа на кровати. Вас? Ни в коем случае. Он бы поднялся из уважения к вашему возрасту. Меня? Тоже нет. Я гораздо старше его. Стригун или Араксманян? Не похоже. Они его наниматели. Если бы вошла женщина, он бы тоже поднялся. А вот если бы к нему вошел мужчина, которого устраивала именно такая поза молодого переводчика, то Антон, возможно, и не поднялся бы с кровати.