Отчет по проекту; Книжник Мартор
Обратный путь к шахте, проходивший по низким туннелям, был долгим. Маэстра, к которой Кейро приставил Большого Арко, шла, опустив голову и обхватив руками плечи. За всю дорогу она не проронила ни слова. Финн плелся в самом хвосте, позади раненых.
В этой части Крыла было темно и почти безлюдно. Здесь редко происходили подвижки Узилища, нечасто включались огни, и лишь немногие Жуки залетали сюда. Пол тут, в отличие от мощеного прохода наверху, был из металлической сетки, слегка пружинившей под ногами. Финн заметил сверкнувшие глазки притаившейся в темноте крысы. На покрывавшие ее тело металлические чешуйки осыпалась пыль.
У Финна болело и ныло все тело, и, как и всегда после засады, он был зол и раздражен. Остальных отпустило копившееся долгое время напряжение, и теперь даже с трудом ковылявшие раненые весело болтали. То и дело раздавались взрывы хохота, в котором явственно слышалось облегчение. Финн оглянулся. В туннеле позади них гулял ветер и громко отдавалось эхо. Казалось, Инкарцерон прислушивается к ним.
Финн не мог говорить да и смеяться ему не хотелось. После того, как он ответил на несколько шуток ледяным взглядом, от него отстали. Он заметил, как Лиз ткнула Амоза кулаком и красноречиво задрала брови. Финну было наплевать. В душе его боролось недовольство собой, своим страхом — огромные, вздымающиеся высоко над головой колеса все еще стояли перед глазами, — и горячая, прямо-таки обжигающая гордость: никому кроме него недоставало духу, чтобы вот так лежать прикованным и в полном безмолвии дожидаться катящей на тебя смерти.
Еще одной причиной его состояния была Маэстра. Дружина не берет пленных, таковы правила. Одно дело Кейро, но вот держать ответ перед Йорманрихом, когда вернутся в Логово, — от одной мысли об этом Финн покрывался холодным потом. Однако женщина что-то знает о татуировке на его запястье, и ему необходимо выяснить — что. Возможно, это его единственный шанс.
На ходу Финн думал об образах, вставших вдруг перед глазами. Воспоминания — если это и впрямь были они — всегда причиняли боль, будто, вспыхнув искорками, стремились вырваться откуда-то из горьких глубин утраченной памяти. Удержать их не удавалось — увиденное перед схваткой уже ускользало, размывалось, четкой осталась только картинка украшенного серебряными шариками кремового пирога на блюдце, самая дурацкая и бесполезная из всех. Она ничего не могла сказать Финну о том, кто он и откуда попал сюда.
В шахту вела веревочная лестница; первыми спустились разведчики, за ними полезли остальные члены банды, нагруженные добычей и помогавшие раненым. Последним двигался Финн. На гладких стенах шахты он заметил появившиеся там и тут трещины, через которые пробивались черные, сморщенные листья папоротника. Надо будет избавиться от них, иначе Узилище, ощутив непорядок, запечатает проход и поглотит весь туннель. Так произошло в прошлом году — они вернулись из набега и обнаружили вместо своего тогдашнего Логова только широкий коридор с белыми стенами, украшенными геометрическим орнаментом алых и золотых линий.