Лошадка резво бежала по присыпанному снегом льду. Устроившись поудобнее, Норманн с интересом осматривал берега. По словам карелов, залив, на берегу которого стояла крепость, был удобным для строительства кораблей. Здесь не только подходящая для земледелия почва, но и прекрасный реликтовый лес. Далеко ехать не пришлось, для закладки верфи подходило устье реки, которая протекала вдоль южной крепостной стены.
– Здесь глубоко? – обратился Норманн к возничему.
– Для рыбалки плохое место, камней нет, ям нет, и берег приглубый. Рыба здесь не стоит ни зимой, ни летом.
– Водопады поблизости есть?
– На этой реке нет, а рядом сразу пять. Плохие, выше двух метров, лосось с форелью на нерест не идут.
Вот и все, на этом разведка местности закончилась, но возвращаться не хотелось.
– Давай прокатимся по заливу до выхода в озеро, – предложил Норманн.
– Далеко ехать.
– Сколько?
– Далеко ехать! – повторил возничий – Туда, сюда, к ужину вернемся.
– Поехали! Лошадь не гони, а то нечаянно в полынью угодим.
– Не боись, князь! Сейчас от крепости отойдем и на дорогу выйдем.
– Что за дорога? Почему в обход крепости?
– На Валаам. А крепость обходит, чтоб шведы не видели, они же нехристи.
– Разве карелы крещены?
– Давно уже! Считай сразу после Новгорода! К тому же воскресный торг на южной стороне острова. Много людей собирается.
– И купцы приезжают?
– Из Новгорода, они на Валааме всю зиму живут, специальный дом себе построили.
– Остров далеко от этого берега?
– Здесь с любой стороны одно и то же расстояние. Что от Сердоболя, что от Салми, что с нашего берега.
– Вот как?
После похода в Любек Норманн не заглядывал в карту, не было повода, новость о близости монастыря оказалась для него сюрпризом. Вскоре с правого берега на лед вышла санная дорога. Лошадка почувствовала наезженный путь и побежала быстрее. Свернувшись калачиком, валькирии зарылись в сено и вскоре сонно засопели. Норманн любовался природой, которая так и просила взять в руки краски и кисти. Воображение добавляло недостающие линии, и причудливые изломы скал преображались в великанов или гигантских животных. Стройные реликтовые сосны навеивали душевное тепло и умиротворение. Местами гранитный берег поднимался горой с крутым обрывом и плавно спускался обычным заливным лугом. Неожиданно надо льдом как бы встал непонятный звук, снежинки отозвались пением торжественной мелодии. Возничий широко и обстоятельно перекрестился. Колокола Валаама! Тональность звучания плавно изменилась, и вскоре стал различим перезвон. Тридцать километров нетронутой человеком природы сделали звук живым, создавалось впечатление, что его можно пощупать руками.