- Нашёл о чём горевать.
Ближайшей летней ночью, он опустился для сна на нагретую, пахнущую терпкой полынью и сухой травой землю. Такую близкую и родную ему, крестьянскому сыну. Попискивали сонные степные суслики. Вдалеке полыхала страшным заревом степь.
- Труда-то сколько людского вложено и всё добро пропадает! Какое же лютое время!
Засунув руки под голову, Гена глядел в звездное небо, скинув дырявые сапоги, давая отдых натруженным за день ногам.
- Давай лучше спать! – засыпая, ответил Петя. – Что теперь жалеть, дальше больше потеряем…
Весь следующий день солдаты проходили фермы с мычащим скотом, колхозные пшеничные и подсолнечные поля, сады с невиданно обильными плодами. На краю очередного хутора им встретился глубокий старик, который остановил идущих позади колонны Шахова и Петю:
- Тикаете хлопцы?
- Мы ещё вернёмся дед!
- Вот в газетах пишут и агитаторы говорят, что фашисты скоро потикают в свой Берлин швыдче, чем сюда подоспели, а?
- Даже не сомневайся!
- И я так кумекаю, - уверенно сказал дед. - Со временем погоните фашиста, как ту сидорову козу.
- Спасибо отец!
- Не дрейфь, хлопцы. – Дед перекрестил спины уходящих. - А кто пискнет об отходе, пусть пеняет на себя…
Вовсю созревали золотистые хлеба, где-то раскатисто громыхали грозы и невидимые пушки. Доживающий последние дни на этом свете старик глядел им вслед и думал:
- Эх, молодёжь-парубки, не было б проклятой войны, гуляли бы вы с девчатами аж до самой зари. Самые лучшие годы ваши здесь лягут, потом не вернёшь...
Войска победоносного Вермахта заняли родное село Ванюшки Захарова в конце августа сорок первого года. Захватили быстро, с налёта, без единого выстрела. Десяток мотоциклов, с грозными пулемётами МГ-34 на зелёных колясках, лихо влетел со стороны притихших оврагов, заросших по пояс колючим тёрном.
- Ой, кто это? – увидев незнакомцев, мальчик на всякий случай шмыгнул в хату.
Разгорячённые солдаты властно и нагло, как внезапная смерть, ворвались на притихшие улочки. Слажено и дружно растеклись по приглянувшимся дворам. Красноармейцев в селе не было, они спешно прошли редкой колонной по главной улице, по направлению на Восток.
- О, Господи! - запричитала заплаканная мамка, державшая на руках младшего сына. - Царица Небесная, спаси и сохрани...
- Мамка, чего ты? - удивился малолетний Ванька. - Кто это?
Высокие и весёлые австрийские парни с закатанными рукавами, как полноправные хозяева, вошли во двор хаты деда Ваньки.
Сорокаградусная жара и былинная пыль русских дорог превратили их мышиного цвета гимнастёрки в подобие рыцарских лат. Первым делом они бросились к колодцу и долго обливали друг друга ледяной водой. Среди общего шума и суматохи водных процедур выделялся сильный голос длинного, рыжеволосого мужчины.