1
Брожение умов наблюдалось по всей Арьяварте. Усилиями брахманского сословия древние веды обрастали толкованиями, давая жизнь сложным построениям — упанишадам. В упанишадах говорилось о жизни и смерти, о первопричине бытия, о сокровенной сущности человека, об Атмане.
«Ни один благородный воин не должен вступать на путь отшельника» — гласило жреческое правило, однако благородные воины все чаще отказывались подчиняться ему. Вслед за Вардаманой из Вайшали повязки аскетов надевали все новые и новые кшатрии. Этому немало способствовало учение о карме и переселении душ, согласно которому в новых рождениях шраманы имели преимущество перед остальными людьми, воплощаясь либо в мире богов — среди прекрасных танцовщиц-апсар небесного царства, либо на земле, но в самых богатых и знатных семействах.
Однажды возникнув в Магадхе, учение о сансаре распространялось теперь в долине Ганги, словно огонь, брошенный в сердцевину сухостоя.
Его обсуждали во дворцах правителей, в домах ремесленников, на рыночных площадях. Имя создателя учения никто не знал; утверждали, будто это древняя мудрость, явленная еще в ведах. Поговаривали, что брахманы ревниво оберегают эти истины от непосвященных, отчего симпатий к касте жрецов не прибавлялось.
Отшельники-шраманы бродили по дорогам с чашками из половинок кокоса в руках, бормоча им одним понятные мантры; они застывали в неудобных позах на перекрестках, воздев к небу коричневые руки и уставившись воспаленными глазами вдаль или на солнце; они просили подаяние на постоялых дворах; сидели, образуя кружки, в священных рощах и на городских площадях; лежали на земле, соблюдая обет воздержания от пищи. Повсюду были их тощие тела, едва прикрытые набедренной повязкой. Некоторые, подражая Махавире, ходили совсем обнаженными. У погребальных кострищ непременно стоял на одной ноге какой-нибудь безумный шраман с трезубцем, голый, испачканный пеплом и разрисованный охрой.
Часть аскетов питалась финиками, бананами, съедобными корнями и плодами хлебного дерева; другие принимали от добрых людей рисовые и ячменные лепешки; третьи уверяли, что поддерживают жизнь исключительно листьями и дымом. Разнообразие наблюдалось и в прическах: у лесных отшельников на шею свисали спутанные космы, проповедники собирали шевелюру в пучок на макушке, бывшие жрецы брились наголо, кшатрии и атхарваны[3] заплетали косы.
Нагие и полунагие, с почерневшими и высохшими телами, брели шраманы по долине Ганга, проповедуя идеи вечного круговорота рождений, и их глубоко запавшие глаза блестели в глазницах, словно вода в глубоких и темных колодцах.