— На восток, в холмы. Там соберутся все племена. Ближе к Сердцу Леса людям будет безопаснее. — Вождь взглянул на нее. — Ты собралась вдогонку за Тораком?
— Да.
Она ожидала, что он попытается ее остановить, станет отговаривать, но он продолжал работать. Лицо у него было серым. Он явно не спал всю ночь.
— Почему ты снимаешься с места прямо сейчас?
— Я же сказал: ближе к Сердцу Леса людям будет безопаснее.
— Людям? А ты… разве не пойдешь вместе со всеми?
— Нет. Мне нужно отлучиться. А вместо меня пока будет Тхулл. Саеунн сумеет дать ему дельный совет, когда племена соберутся вместе.
— Что? — Ренн в изумлении уставилась на него. — Но ведь… ты сейчас им нужен куда больше, чем когда-либо! Ты не можешь просто так уйти и оставить их!
Фин-Кединн повернулся к ней лицом:
— Неужели ты думаешь, что я оставил бы свое племя, если бы не был убежден, что это единственно возможный выход? Да я много дней только об этом и думал. И теперь совершенно уверен, что поступаю правильно.
— Но почему? И куда ты собираешься идти?
Вождь племени колебался. Потом все же сказал:
— Мне нужно найти того единственного, кто может помочь Тораку. И всем нам.
— Кто же это?
— Я не могу тебе этого сказать, Ренн.
Она так и вскинулась:
— Не можешь? Или не хочешь?
Он не ответил.
Ренн тихо вскрикнула и отвернулась от него. Все вдруг стало происходить как-то слишком быстро. Сперва Торак. Теперь Фин-Кединн.
Она почувствовала, как дядя взял ее за плечи и мягко повернул к себе. Она видела, как поблескивают снежинки на белом мехе его парки; видела серебристые нити в его темно-рыжей бороде.
— Ренн. Посмотри на меня. Посмотри на меня. Я действительно не могу тебе этого сказать. Потому что поклялся своими душами. Я поклялся, что никогда и никому этого не скажу.
* * *
Ледяные цветы расцвели на берегах реки Прыжок Лошади. На деревьях сверкал иней. Было, пожалуй, чересчур холодно для месяца Терна. И Ренн чувствовала, что это как-то неправильно.
Она догадывалась, что Торак, решив, что ей слишком опасно идти с ним, попытается отделаться и от Волка; а значит, сперва он непременно сходит попрощаться с Волком и его семейством. Чтобы сэкономить время, Ренн перешла речку вброд и стала быстро подниматься по более пологому южному берегу.
«Вряд ли, — думала она, — Торак шел тем же путем».
Во всяком случае, никаких его следов она пока не обнаружила.
Она была слишком встревожена, чтобы на него сердиться. Он уже целых три зимы прожил под бременем того, что предвещала ему судьба; и все последнее лето она сама видела и чувствовала, как нарастает в его душе ужас перед грядущим. Сам Торак никогда об этом не говорил, но порой, когда они сидели у огня или играли с волчатами, Ренн замечала, как напряженно смотрят его глаза, как он сурово стискивает зубы, и понимала: он думает о том, что ждет его впереди.