Тропа привела Фин-Кединна к развилке. Одна извилистая тропинка шла на запад, вторая — на восток, в глубь холмов. Никаких следов на снегу не было. Что ж, придется надеяться, что Лес сам выведет его, куда нужно. Поможет, конечно, и то, что он когда-то неплохо знал того, кого ищет.
Он сделал несколько шагов по первой тропе. Из-под ног у него вспорхнул дятел. Взлетел на сосну и, наклонив ярко-красную головку, уставился на него. «Кик! Кик!» — крикнул дятел и полетел прочь.
Затем вдали послышалось щелканье белки, скачущей с ветки на ветку. Фин-Кединн прошел еще немного и на пеньке нашел кучку экскрементов, обладавших сложным, мускусным запахом. Это, конечно, лесная куница; возможно, та самая, которую он уже видел.
«Нет, здесь слишком много лесных обитателей, — подумал он. — Пожалуй, это все-таки не та тропа».
Фин-Кединн вернулся к развилке и пошел по второй тропинке. Могучие ели вокруг были похожи на замороженные белые конусы. Под одним таким конусом зубр проломил лед копытами, желая добраться до сухого кипрея.
Само по себе это, собственно, ни о чем не свидетельствовало, но среди остатков кипрея Фин-Кединн заметил обнажившийся сосновый корень с частично содранной корой. А к корню прилип плотный блестящий коричневый волосок. Фин-Кединн догадался, что после зубра сюда приходил благородный олень и немного погрыз сосновый корень; но хорошенько полакомиться не успел: что-то его спугнуло. Следы, оставленные оленем возле тропинки, были глубоки и находились на расстоянии широкого прыжка друг от друга. Значит, за оленем кто-то гнался?
«Но кто? Не медведь — это ясно. Медведи уже залегли спать на всю зиму. Может, рысь? Или волк? Вряд ли, — подумал Фин-Кединн. Он не заметил ни желтых пахучих отметин на снегу, ни царапин на коре деревьев, оставленных когтями рыси. — Наверное, — решил он, — это все же был какой-то одинокий охотник; скорее всего, это он заставил оленя спасаться бегством».
Спускались сумерки. Вскоре зажгутся первые звезды, а вот луна, уже наполовину съеденная небесным медведем, взойдет не раньше полуночи. Фин-Кединн прошел еще несколько шагов и остановился, услышав вдали предупреждающий крик сойки. А чуть позже прямо у него над головой раздался сухой шелест крыльев, и сойка, будя дребезжащее эхо, завопила еще громче.
А ведь она была высоко над вершиной холма, когда закричала в первый раз; там она его никак увидеть не могла, и Фин-Кединн догадывался: то, что ее вспугнуло, где-то там, ближе к вершине. Он хорошо знал эти холмы. Вон впереди скалистый утес — отличное место, чтобы, спрятавшись, следить за всеми, кто приближается к этому холму. Ну а если он ошибается, если там никого нет, то утес пригодится и ему самому в качестве места для ночлега.