Всю субботу и воскресенье они провели в постели, то засыпая в изнеможении, то просыпаясь и начиная всё сначала, не в силах оторваться друг от друга. Они были голодны, съели всё, что осталось от вчерашних припасов, а потом варили картошку прямо в кожуре, заедали оливками и запивали красным вином.
В субботу, в полдень, Хайнц лишился своих плавок. Она унесла их в ванную стирать вместе с рубашкой. А когда вернулась, он стоял перед шкафом и смотрел на себя. Он не рассматривал себя в зеркале лет с шестнадцати, когда у него впервые появились волосы на груди. Но тогда он видел мальчишку. А сейчас с каким-то новым чувством, почти с удивлением он смотрел на мужчину, который был способен вознести женщину на небеса... Она вошла, и он спросил прямо:
- Тебя не смущает, когда я хожу совсем голый, вот так?
- Почему это может меня смущать? Я ведь тоже голая.
- Это другое дело. Я мог раньше показаться женщине, только когда он был в эрекции. Иначе мне было стыдно, вернее - глупо как-то. Я всегда старался сразу уйти. Во всяком случае, одевался.
- Ну вот ещё, - засмеялась Лора.
Она вдруг очень быстро (большое преимущество крошечной квартирки: всё было рядом) стала перед ним на колени и поцеловала.
- Нечего обижать моего дружочка. Маленький. Тоже мне, большой нашёлся!
И потом, неожиданно толкнув под колени, она повалила Хайнца на кровать.
- Ах, ты так! Маленькая бесстыжая русская ведьма! Какая же ты бесстыжая и рыжая к тому же!
- Прекрати высказывания по национальному вопросу!
- Это не по национальному, - быстро сказал он.
- А по какому?
Он помолчал секунду, придумывая, и сказал, довольный находкой:
- По оккультистскому!
- Выкрутился.
Она села боком, подогнув длинные ноги, что-то вспомнила и прыснула, прикрыв рот ладонью: