— Ну если вопрос таким образом ставить… — Меня окинули оценивающим взглядом. — Штаны я должен с тебя снять?
— Э-э нет, штаны — это такая особая привилегия, которую еще заслужить надо, — невозмутимо отозвался я и начал раздеваться, стягивая с себя дорожную одежду. Оставшись обнаженным, я распустил волосы и использовал заклинание очищения. Очень полезная вещь в путешествии.
Серебристая волна магии окутала мое тело.
— Bay, — тихий шепот оборотня напомнил мне о нем. Но я даже огрызаться не стал, настолько искренне прозвучало его восхищение.
Я наклонился к одежде и начал натягивать брюки. Выпрямившись, я взглядом уперся прямо в своего спутника, который неожиданно оказался очень близко. Он протягивал мне рубашку. Я молча позволил ему помочь мне. Затем пришел черед сапог.
Его движения были легкими, словно он наслаждался этим процессом прислуживания.
— Оставь волосы так. — Он смотрел на меня, сидя на корточках.
Я покачал головой:
— Нет. Принц не должен быть простоволосым, Кэртис. Это почти позор. Пусть принц и изгнанный.
В этот раз я не украшал свое лицо. Кисточка коснулась только моего лба. Я мог бы просто высветить свой знак жреца, но традиция должна быть соблюдена, и кисточка начала свой путь, вырисовывая три лепестка над моей переносицей.
С каждой новой линией сила Лейлы наполняла меня как сосуд. Кровь, страсть, желание, жажда убийства и любви — все смешалось. Вокруг плясало пламя.
Кэртис наблюдал за мной встревоженными глазами.
— Что-то случилось?
— Ничего, — покачал головой я и отложил кисточку. — Я готов.
Он молча кивнул.
— Командир! — Начальника стражи окликнул человек, стоявший на краю стены. При виде его любого охватил бы страх, что еще чуть-чуть, и он оттуда свалится.
— Да, мой господин, — почтительно откликнулся седой воин, стоящий рядом с ним. Пришелец запретил обращаться к нему в соответствии с его положением, и стража границ выбрала нейтральный вариант — "господин".
— Чувствуете ветер?
— Боюсь, что нет, мой господин, — склонил голову страж. — Мало кто может чувствовать, что несет с собой дуновение ветра.
— Близятся большие перемены, — задумчиво отозвался тот, кого он назвал господином. Его короткие черные волосы растрепались, пока он стоял на стене, и пожилой воин почти с физической болью отметил седую прядь в этой густой шевелюре, а ведь его сюзерену исполнилось всего двадцать два года.
Серые глаза отливали сталью, которая отражала взгляды, не давая проникнуть глубже.
— Перемены для кого, господин? — тихо спросил воин, видя, что тот задумался над чем-то.
— Увидим, — наконец отозвался молодой человек. И поправил добротный солдатский плащ на своих плечах. — У нас гости.