С той стороны реки послышался всплеск: Аззуен прыгнул в реку и поплыл ко мне. Я едва успела удивиться, как легко он держится в воде — ведь всего пол-луны назад он едва добрался до берега, — затем вновь повернулась к человеческому существу.
Девочка. Полувзрослая. Из тех, кто возился и играл, как щенки, в человеческом лагере. Она поглядела на меня со страхом: многие звери убивают и едят человечьих детей, откуда ей было знать, что волки не такие. Я слегка прижала уши, чтобы не выглядеть угрожающе, — и страх ушел из ее глаз, она протянула передние лапы.
Руки. Иллин говорила, это называется «руки».
— Каала! — крикнул Аззуен, беспокойно нюхая воздух. — Надо уходить! Она подняла столько шума, сейчас кто-нибудь явится!
Да, подумала я. Медведь или скалистый лев не упустят случая ее забрать. Или кто-нибудь из падальщиков, кому лень охотиться за добычей. Нельзя, чтобы она стала добычей, и нельзя не уходить — меня ведь могут выгнать из стаи. Я снова посмотрела на девочку: большие черные глаза, мягкая смуглая кожа… Тронув носом ее щеку, я повернулась и потрусила к реке. Она попробовала встать, однако упала в грязь и заплакала. Тонкий человечий мех ее не согреет, а вода, несмотря на лето, была холодной; берег здесь такой же крутой, как на нашей стороне, и дождь все не перестает, — а девочка дрожит от озноба. Даже если на нее не нападут, она замерзнет и умрет, и тогда достанется падальщикам. Ее глаза смотрели так доверчиво… Во мне что-то перевернулось, и полумесяц на груди вновь наполнился теплом — на этот раз приятным.
Чтобы не передумать, я поскорее отвернулась от реки и, подойдя к девочке, попробовала взять ее зубами за плечо — осторожно, чтобы не прокусить кожу. От прикосновения зубов она в страхе взвизгнула и начала отбиваться, мне пришлось разжать челюсти. Я задумалась. Как ее тащить, чтобы не напугать и не поранить? Загривка у людей нет, а если за волосы — ей будет больно… Тут я вспомнила, как она прижималась ко мне, пока я плыла, и как человеческие дети цеплялись за шею взрослых, свисая с них на ходу.
Я опустилась на землю и прижалась к девочке. Поколебавшись, она неуверенно обхватила передними лапами мою шею, а задними — спину. Я попыталась встать, но свалилась под ее весом. В воде ее тащить было легче…
Аззуен смотрел на меня озадаченно.
— Во имя луны, что ты делаешь?..
— Помоги ее нести! — Аззуен, когда напуган или растерян, бывает сущим низкохвостом, а мне сейчас некогда препираться.
— Как? — спросил он.
— Не знаю, — в отчаянии бросила я. — Придумай.
Девочка успела с меня соскользнуть, хотя еще обвивала руками шею. Аззуен постоял в раздумье и затем опустился на землю рядом со мной. Теперь она лежала поперек наших спин, а ее лапы касались земли сбоку от Аззуена.