Джеймс не сдавался:
— Кэтрин, ты расстроена и не в состоянии мыслить здраво…
— Офицер, мне что, звонить вашему начальству? Выведите этого человека из моего дома!
Молодой полицейский отошел от стены и неохотно вмешался. Когда он шагнул вперед, Джеймс понизил голос — так, чтобы слышала только она.
— Я начинаю терять терпение, Кэтрин.
— Вон!
— Запомни, твои дела только начинают становиться все хуже. У меня много сил, Кэтрин. Ты и понятия не имеешь…
— Я сказала, убирайтесь! — Она уже вопила. От шума проснулся Натан и начал плакать.
Полицейский наконец приблизился к ним. Он взял Джеймса за локоть, и у судьи не осталось иного выбора, кроме как подчиниться.
Он громко произнес, чтобы слышал полицейский:
— Мне очень жаль, если я расстроил тебя, дорогая. Конечно, мы с Марианной желаем нашему внуку лишь добра. Возможно, утром, когда ты будешь в состоянии рассуждать здраво…
Кэтрин неумолимо показала на дверь. Джеймс холодно кивнул в знак согласия. И вскоре она уже стояла в одиночестве, прислушиваясь к истеричным рыданиям своего сына.
Еще одна битва, еще одна битва…
Кэтрин вошла в гостиную и взяла Натана на руки. Он обхватил ее за шею своими худенькими руками, крепко-крепко.
— Свет, свет, свет! — всхлипывал он. — Включи свет!
— Ш-ш-ш…
Выходить в коридор было нельзя. Слишком темно и страшно. Ее сын должен заснуть спокойным, безмятежным сном в комнате, залитой ярким светом, который отгонит прочь всех демонов. Там, где он наконец сможет отдохнуть. И она тоже.
Полицейский вернулся. Наверняка Джеймс сказал ему, что нет нужды его выпроваживать, он и так уйдет, без шума. Он просто пытался помочь своей семье. Его невестка не в себе, вы же понимаете…
Кэтрин сделала глубокий вдох. Крепко прижимая к себе Натана, она взглянула на молодого человека и объявила:
— Я отнесу мальчика в его комнату и запру дверь. Он хочет спать, и я хочу спать. Что бы ни случилось, это может подождать до утра.
— Да, мэм, — сказал полицейский, и в его голосе прозвучал легкий сарказм.
Кэтрин отвернулась и быстро, чтобы не утратить присутствия духа, пошла наверх.
Запах уже ослабел — наверное, потому, что труп убрали. Кэтрин видела, как тело девушки выносили из дома. Ее сознание все еще не могло с этим смириться — образ Пруденс, которая, сидя на полу, читает Натану книжку, никак не вязался с тем, кого упаковывали в черный мешок. Мысль о смерти няни оставалась для нее чем-то абстрактным. Ей казалось, девушка куда-то ушла и просто решила не возвращаться.
Так было проще для Кэтрин. Не из-за того, что она так уж сильно привязалась к девушке, — если честно, она любила Пруденс не больше и не меньше, чем остальных. Но сам способ убийства — сломанная шея, тело, повешенное на балке в спальне, — внушал ей неописуемый ужас. В ее дом кто-то забрался. Какой-то человек охотится за ней и за теми, кто ее окружает. И если Кэтрин не отдаст Натана, как требует свекор, то станет следующей жертвой.