Мистер Босу кивнул, дал водителю понять, что благодарен. Конечно, он прекрасно знал, кто такой этот водитель. Всей тюрьме довольно известна фамилия Робинсон, и, конечно, репутация этого человека несравнима с реноме мистера Босу.
Мистер Босу ничего не сказал. В тюрьме ему внушили: знание — сила.
Он сунул руки в карманы. Насвистывая, неторопливо спустился по ступенькам и напоследок прошел через толпу веселых, подвижных, смеющихся детишек. Настоящий шведский стол. Но всему свое время.
А теперь ему нужна собака.
— И как это бывает?
Бобби сидел в маленьком тесном офисе в Уэлсли. Он насчитал четыре серых металлических шкафа для документов и штук пять дешевых книжных полок, заваленных бумагами и картонными папками с яркими надписями. На небольшом кусочке стены, в промежутке между кучами документов и потолком с пятнами потеков, криво висели два диплома в рамочках. Массачусетсский университет и бостонский колледж.
Бобби попытался представить себе кабинет адвоката, защищающего интересы Джеймса Гэньона. Наверное, он выглядит совершенно иначе. Дипломы скорее всего будут из Гарварда или Йеля. Плюс секретарша, панели вишневого дерева и роскошный, до самого горизонта, вид из окна на деловой Бостон.
Основное, чего достиг в жизни Харвей Джонс, — это чердак над магазином скобяных изделий. Последние семь лет он занимался юридической практикой. Ни партнеров, ни секретаря. Сегодня он даже обошелся без строгого костюма.
Этого типа Бобби порекомендовал один из его коллег. В ту самую минуту, когда Харвей услышал его имя, он согласился с ним встретиться. Немедленно. В воскресенье. Бобби так и не понял, хорошо это или плохо.
— Итак, — пытался ему объяснить Харвей, — слушания проходят в окружном суде Челси. Истец должен предоставить доказательства и убедить судью в том, что имеются достаточные основания для возбуждения уголовного дела, то есть совершено преступление. Наше дело — опровергнуть этот факт.
— Как?
— Вы, разумеется, дадите показания и объясните, почему ситуация, по вашему мнению, потребовала применения оружия. Мы приведем к присяге других патрульных, находившихся там в ту ночь. Вашего лейтенанта… как, вы сказали, его фамилия?
— Джакримо.
— Лейтенанта Джакримо. Пусть он тоже даст показания. И остальные патрульные, которые могут непредвзято подтвердить: у вас были все основания подумать, будто Джимми Гэньон собирается застрелить жену.
— Никакого подтверждения никто не даст. Я первый снайпер, занявший позицию. Никто не видел того, что я.
Харвей нахмурился и что-то записал.
— А разве снайперы обычно работают не в паре? С корректировщиком или кем-то еще в этом роде.