По дороге я с удивлением для себя открыл, что Америка — страна малозаселенная. На глазах рушились во мне застарелые стереотипы, в согласии с которыми Новый Свет — это почти беспрерывное скопище небоскребов и промышленных комплексов, где вольному простору и природе давно уже не осталось места.
Мимо окон текла, проносилась страна. Десятки и десятки километров тянулись леса без единого жилого островка или полевой прогалины. И это в наиболее заселенной — восточной — части США!
Изредка, словно мираж, фата-моргана, над зеленым морем возникал у самого горизонта многоступенчатый силуэт городской застройки — и тут же таял, растворялся за первым же поворотом дороги.
По сравнению с подобной лесной глухоманью европейская часть России выглядит сегодня индустриальным и урбанистическим царством.
Первая ночь смыкается вокруг машины, так и не скрасив окружающий пейзаж жилым огоньком или сквозным просветом, а наутро, едва приходишь в себя, везде, насколько хватает глаз, уже плывет бескрайняя степь и если бы не английский говор за спиной, можно подумать, что я нахожусь в дороге где-то на Кубани, — до того пронзительно узнаваемым выглядит все вокруг: зеленя с резкими островками мохнатых рощиц то тут, то там, безводными распадками и даже колодцами, которые у нас называют «журавлями». Вот уж воистину: не дай мне Бог сойти с ума!
Словно задавшись целью окончательно околдовать меня этой похожестью, заоконный пейзаж вскоре оборачивается передо мной предгорьями Северного Кавказа где-нибудь в районе Ставрополя или Невинномысской: овечьи стада на безлесых склонах, линии электропередачи над волнообразной линией горизонта, ленточки одноколеек, время от времени перерезающие наш путь. Мирная провинция Среднего Запада, родина американской классики!
Магия узнаваемости не оставляет меня и в легендарной теперь Неваде — колыбели атомных полигонов. Здесь многое напоминает среднеазиатский Прикаспий. Те же выжженные солнцем взгорья вдалеке от дороги, та же колючая поросль поверх песчаной пустыни, то же известково-белесое небо над ними. Так и чудится, что вот-вот за ближайшим изгибом асфальтового шоссе распахнется перед глазами сверкающая под раскаленным солнцем обманчивая гладь Каспийского моря.
Пожалуй, единственный по-американски неповторимой частью пути оказались для меня ущелья Большого каньона, хорошо знакомого в России по многочисленным вестернам и кинобоевикам Голливуда. Зрелище действительно в высшей степени впечатляющее.
Но стоило закончиться этой неповторимости, как пейзаж оборачивается вдруг Причерноморьем где-нибудь между Туапсе и Тенгинкой, — так похоже, что меня даже подмывало заговорить со своим соседом по-русски. А дальше — больше: пальмы, илистый воздух океана, фланирующая публика на знойных улицах Сакраменто, столицы штата Калифорния.