— Хорошо…
Винтер представил сотни тысяч компьютерных дисплеев, на которых появляется электронное послание отдела безопасности Почтового банка. Контора в Мольнлюке… Он там и не был никогда. Где это? Километрах в десяти от города? Но такую возможность они упустить не могли. Вдруг кто-то явится и заплатит по счету? Кто-то неосведомленный… если им удастся хранить тайну еще несколько дней. И они должны обеспечить наблюдение… не только с помощью камер. Надо, чтобы хоть один или двое полицейских были на месте. Еще неизвестно, есть ли видеокамеры в Мольнлюке. Если нет, то нужно срочно поставить. Он сделал пометку в блокноте.
— Существует и другой путь, — ожила телефонная трубка. — Можете поговорить с шефом этой конторы в Мольнда… в Мольнлюке. Пусть положат бумажки перед каждой кассиршей. Есть шанс, что они среагируют…
— Да-да, — сказал Винтер. — У меня была такая мысль.
— О’кей… Но это вопрос юридический. Мы как бы нарушаем тайну вклада. Почте нужен письменный запрос прокурора…
— Или руководителя следственной группы. Это я.
— Да, разумеется. То есть люди в конторе должны знать, о чем идет речь.
— Большое спасибо за помощь… Очень вам благодарен…
— И я пошлю сообщение в другие конторы. На тот случай если оплата будет производиться там. Не в Мольндале.
«В Мольнлюке», — хотел поправить Винтер, но передумал. Удерживая рычаг, он перелистал левой рукой телефонный каталог и позвонил в отделение безопасности Почтового банка в Гетеборге.
— Бенгт Фаландер.
— Добрый день. Эрик Винтер из уголовного розыска. Я возглавляю следствие по убийству.
— Здравствуйте.
Винтер в который уже раз за сегодняшний день объяснил, в чем дело.
— Камера есть в Линдуме… в Мольнлюке такого оборудования пока нет.
— Почему?
— Причины самые обычные… Камеры наблюдения получают те конторы, которые пытались ограбить. Таких в регионе штук пятнадцать. Как, например, в Линдуме. Там было несколько попыток ограбления. И мы решили поставить камеру.
— Но не в Мольнлюке.
— Нет… Да для вас это не важно.
— Что для нас не важно?
— Видеозапись. Если бы она и была, ее все равно бы уничтожили. Через две недели записи стирают.
Эти стирают, те режут на полоски. Прошлое исчезает на глазах. Две недели — и стоп. Все покрыто туманом.
— Так что, даже если бы камера в Мольнлюке и существовала, запись уже была бы стерта, — продолжил Фаландер. — Но в Мольнлюке раньше была камера. По-моему, довольно долго. Потом все успокоилось. Преступники подались в другое место.
— В Линдуме, знаю. Но теперь они вернулись в Мольнлюке. И я хочу, чтобы там поставили камеру.