— А про них и так мало известно. Никто ничего не знает.
— Это часть их деловой стратегии.
— Так же как они сами — часть общества?
— Вы же считаете себя частью общества… Полиция — часть общества, власть… а другая власть — тоже часть общества.
— Да ты философ, Бенни.
— Да… а твоя сестра видеть меня не хочет. Не любит философов.
— Мало того что ты философ, ты тоже часть общества.
— Спасибо на добром слове.
— Не за что благодарить. Я имею в виду вовсе не какое-нибудь там приятное и симпатичное общество.
— Нет, конечно… В приятном и симпатичном обществе есть место только для снютов… Только вот что я тебе скажу, Эрик: мы все заменимы. И в равной степени заслуживаем сострадания. Вы заслуживаете сострадания, и мы заслуживаем сострадания.
— Пошел ты…
— Смотри-ка, задело…
— Твой пафос смешон. Ты заменим, а я — нет.
— Забудь, — сказал Бенни. — Но я тебя уверяю: когда-нибудь ты поймешь, что я прав. К сожалению.
Винтер промолчал. Мимо проехал патрульный автомобиль. Наверняка записали номер машины, в которой они сидят.
— Если ты ничего не знаешь про «ангелов», можешь помочь с Георгом Бремером.
— Я же уже сказал — он для вас интереса не представляет. Если он заявляет, что завязал после отсидки, значит, так и есть. Я ничего о нем не слышал. Имя узнал от тебя.
— Я говорю не о тебе, а о твоих… деловых контактах. Может быть, кому-то известно. Вовсе не обязательно, чтобы он где-то отметился за последнее время. Меня интересует его прошлое… Видел ли его кто-нибудь. И знал ли он Якобссона.
Было еще не поздно. Винтер позвонил Ангеле.
— Чем занимаешься?
— Отхожу после дежурства. С вином и музыкой.
— Колтрейн?
— Свен-Оке Колтрейн. Ансамбль «Буги-Вуги».
— Звучит великолепно, — засмеялся Винтер.
— Во всяком случае, лучше, чем «Клэш».
— Как ты угадала? У меня как раз стоит диск «Клэш».
— На работе?
— Ага. Но мне не следовало тебя в это посвящать.
— Трепач… — Она помолчала и произнесла совершенно другим голосом: — Неприятная история с твоим отцом. Лотта рассказала.
— Ты говорила с Лоттой?
— Она позвонила только что. Поблагодарила за подарок, который я ей послала. Тот самый, что ты передал на два дня позже.
— Я знаю…
— Это непростительно… Извини, Эрик. Но ему уже лучше.
— Миокардит.
— Да… Это довольно серьезно.
— У меня звонит мобильный… наверняка мать. Слышишь?
— Слышу… возьми же трубку!
— Сегодня вечером у меня масса работы, — сказал он, — мне надо… почитать. Позвоню позже.
— Сначала поговори с матерью, — сказала она.