— Позитивное мышление.
— Что?
— Это называется позитивным мышлением. Человек доверяет своим ощущениям.
— Вряд ли это может быть случайностью… Кто-то кладет тело в канаву, а другой независимо от него, причем почти в то же время, разрисовывает сосну.
— Может, кто-то объявится… особенно когда мы попросим общественность о помощи.
— Я бы с этим подождал.
— Не слишком долго, комиссар.
— Это может быть опасно. Ты и сам знаешь. Возможно, вскоре нам удастся использовать этот факт на допросах. Как туз в рукаве.
— Вот как?
— И это может быть решающим.
— А если она принимала участие в какой-то… церемонии?
— Нет.
— Ты уверен?
— Я понимаю, о чем ты… В этом заливчике когда-то тусовались сатанисты и прочая нечисть… Может, они и продолжают там тусоваться, но она в этом не участвовала.
— Не обязательно добровольно…
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, — досадливо пожал плечами Винтер. — Не стыкуется. Кто-то бы обязательно что-то видел или слышал.
— Ты имеешь в виду хальдерсовского собаковода? Или как? — смачно проговорил Бейер. Фредрик красочно передал Винтеру свой диалог с собачником, и тот успел пересказать историю Бейеру.
Винтер улыбнулся, отпил из кружки. Но тут же поставил ее на место — кофе уже остыл.
— Или наших пирующих коллег?
— Там были многие из лучших полицейских.
— Лучших… в любом состоянии?
— Полицейский, как ты знаешь, всегда готов.
— К чему?
— К худшему… — сказал Винтер, и оба посерьезнели. — Место часто выбирают не случайно. Убийца выбирает место… именно выбирает, особенно когда мы имеем дело с… подобным случаем.
— Согласен. Вернее, думаю, что согласен.
— Надо себя спросить, почему она лежала именно там. У озера Дель. Именно в этом месте побережья…
— Близко к дороге, — предположил Бейер.
— Может быть… И почему именно там? Не на пять метров левее или правее…
— Думаешь, и это важно?
— Возможно… хотя бы как повод для размышлений.
— Не много ли этих поводов?
— Размышление — единственный противовес следственной летаргии.
— Красиво сказано, — одобрил Бейер. — И какая мудрость!
Хальдерс предпочитал работать в одиночку. Он шел по тропинке и размышлял, не окунуться ли в озере. С трудом отказавшись от этой мысли, он свернул на Родавеген. Красиво расположенные на вершинах пологих холмов виллы, казалось, оцепенели под палящими лучами солнца.
Этот район напомнил ему, что он всего лишь нищий инспектор полиции без всякой перспективы карьерного роста. Он никогда не будет комиссаром. Это наводило на горькие размышления. Формулировка «я никогда не буду комиссаром» исходила от него самого. Он, сам не желая в том признаться, считал, что комиссар из него не получится. Но с таким приговором был в корне не согласен.