Но сейчас я не разрешала себе углубляться в такие чувства и желания.
Сейчас важно было думать о собственном спасении.
И еще, если уж представилась такая возможность, как можно больше узнать про этот странный дом и про здешнюю компанию, а также по возможности понять, имеют ли эти типы отношение к ограблению и избиению Конищева.
Пока выходило, что не имеют.
Оказывается, Кузнец и слыхом не слыхивал ни про какую Лилю, похоже, вовсе ничего не знал и про ограбление Конищева.
Или просто ловко прикинулся дурачком?
На первом этаже я быстро отыскала маленькую туалетную комнату, и, мучаясь от отвращения при мысли, что даже сейчас за мной могут наблюдать наглые черные глаза, все же облегчилась.
После пережитого перенапряжения мне хотелось одновременно писать, есть, спать, плакать, разнести весь дом из огнемета, а потом оставшиеся руины разровнять бульдозером.
На всякий случай я даже мечтательно, со злорадством пригляделась к стенам.
Создавалось ощущение, что коттедж был построен совсем недавно, наскоро, в прямом смысле – слеплен кое-как в рекордно короткие сроки.
Если в комнатах был все же создан какой-то дурацкий обманный антураж, то в коридоре и в туалете, да что там – повсюду были видны следы торопливой небрежности строителей.
Кое-где на стенах не хватало даже обоев, на потолке кусками висела известка, прямо за туалетной дверью обнаружилась бочка с разведенным и еще не засохшим цементом.
Видимо, дом строился, как любят говорить в народе, «не для себя» – ни один нормальный хозяин не потерпел бы такой откровенной халтуры.
Выходит, здесь нет хозяина?
Или «свободный художник» лелеет только свою мастерскую, а на все остальное ему просто-напросто наплевать?
Почему-то мне мучительно захотелось покурить, и я вспомнила, что в сумке, распотрошенной Кузнецом, валялась пачка, в которой оставалось еще несколько сигарет. Моих любимых – беленьких, с ментолом, которые так помогали освежать и даже прочищать мозги.
Я снова поднялась по лестнице в мастерскую, кое-как собрала с пола содержимое своей сумки-выручалки, безумно обрадовавшись, что зажигалка тоже оказалась на месте.
Садиться на пыточное кресло мне больше не хотелось, и я уселась по-турецки прямо на полу в углу комнаты, сразу же остро почувствовав, какая я маленькая и беззащитная среди этих высоких стен и непонятных чужих предметов.
Прошлый раз, когда Кузнец неожиданно включил свет, я только мельком успела заметить, что в дальнем углу зала в рядок стояли белые скульптуры из гипса, которые так напугали меня в темноте.
Именно в них я с перепугу швырнула каким-то предметом.