Три раза наш бородатый друг из отеля «Лангхем» заходил к нам, в третий раз он появился через полчаса после того, как нам сообщили о проданной драгоценности. Горе состарило его на несколько лет, одежда висела на нем, как на вешалке. «Если бы я хоть чем-нибудь мог помочь вам!» — в отчаянии твердил он все эти дни. Наконец-то у Холмса нашлось для него дело.
— Он начал продавать драгоценности. Теперь мы его поймаем!
— Но ведь это значит… это значит, что с леди Фрэнсис что-то случилось?
Лицо Холмса стало очень серьезно.
— Предположим, эти люди до сих пор держали ее под замком. Освободить ее сейчас — значит погубить себя. Мистер Грин, мы должны быть готовы к худшему.
— Что я должен делать?
— Эти люди вас не знают?
— Нет.
— Возможно, он в следующий раз пойдет к другому ювелиру. Тогда нужно начинать все сызнова. С другой стороны, у Бевингтона ему дали хорошую цену и не задали ни одного вопроса. Поэтому можно ожидать, что, когда ему опять понадобятся деньги, он снова туда пойдет. Я сейчас напишу Бевингтону записку, что вам нужно неотлучно находиться в его магазине. Если Питерс придет, вы будете следить за ним до его дома. Но никакой опрометчивости и, главное, никакого насилия. Дайте слово, что ничего не предпримете без моего ведома и согласия.
Два дня от достопочтенного Филиппа Грина (к слову сказать, он был сын прославленного адмирала Грина, который командовал нашим Азовским флотом во время Крымской кампании) не было никаких вестей. На третий день вечером он ворвался в гостиную на Бейкер-стрит бледный, дрожа, как в лихорадке.
— Попался! Попался! — закричал он.
Волнение не давало ему говорить. Холмс усадил его в кресло, стал успокаивать.
— Расскажите нам все по порядку, — попросил он его наконец.
— Она пришла всего час назад. На этот раз жена принесла подвеску в точности такую, как первая. Высокая бледная женщина, глаза, как у хорька…
— Это она, — подтвердил Холмс.
— Я пошел за ней. Она свернула на Кеннингтон-роуд — я не отставал. Вдруг она вошла в какую-то лавку… Мистер Холмс, это оказалась лавка гробовщика!
Холмс вздрогнул.
— Дальше! — Голос его зазвенел, выдав волнение, охватившее пламенную душу, которую он скрывал под маской ледяного спокойствия.
— Я вошел за ней. Она разговаривала с женщиной за прилавком, и до меня долетели ее слова: «Как вы долго!» Та стала оправдываться: «Все будет немедленно доставлено по адресу. Ведь делать пришлось по особому заказу, вот мастера и задержались…» Тут они увидели меня и замолчали. Я что-то спросил и вышел на улицу.
— Правильно сделали! Что потом?