Черт побери! Неужто все правда? Но ведь это же безумие… безумие чистейшей воды. Полнейший бред! Ну, да ладно, сейчас посмотрим".
Сергей резко сел. Крутнувшийся калейдоскопом мир принял вновь более-менее четкие контуры. Невероятно! Но, к превеликому сожалению, все осталось на своих местах: и кокон, и зонд, и, как следствие, кошмар произошедшего.
Тоска и страх вновь завладели душой. Да, он по-прежнему замурован в перламутровом склепе. Надежды тщетны, и выхода нет. Но на этот раз волна безнадеги быстро отступила. Он все еще жив и, похоже, здоров. А это уже не так мало.
Сергей еще раз повнимательней прислушался к себе. Он был готов ко всему: боли, слабости, головокружению. Но ощущал легкость и силу. Казалось, подвернись ему сейчас камень, то он выжмет из него воду.
"Да, кстати, как там моя рука?" — Краевский поднес ладонь к глазам и ахнул.
Руки было не узнать, так сильно она изменилась. Густо поросшая золотистыми волосками, мощная рука атлета могла принадлежать кому угодно, но только не ему. Также теперь выглядело и все тело — сильное и красивое. С живота бесследно исчез шрам от аппендицита, а с кисти — наколка.
Немного поиграв вновь обретенными мускулами, Сергей саркастически усмехнулся:
"Хоть сейчас на соревнования по body building… И так, из гадкого утенка сделали прекрасного лебедя. Ну, да ладно… А в душе моей тоже покопались? Хотя восприятие мира, вроде бы, прежнее. Но можно ли ему теперь доверять?"
Раздраженно пожав плечами, Краевский, отбросив сомнения, выскочил из кокона и глянул в немое прежде зеркало. На сей раз оно ответило, показав его изображение. Пришлось на время задержаться. Да уж! Новая плоть не шла ни в какое сравнение со старой, родной.
"Шалит дьявол! Ох, и балует, бестия! Искушает, да еще как. Что же ему нужно взамен? Совесть? Память? Душу?" — размышлял Сергей, рассматривая свое лицо.
Несмотря на появившуюся за время сна небольшую золотистую бородку, признать его было можно. Хотя… хотя… — происшедшее значительно изменило внешность. Особо выделялись глаза. Они, как драгоценные изумруды, сияли неестественно ярким пламенем, жгли и пугали своей глубиной. Черты лица стали резче. В них появилось нечто чужое и даже зловещее.