— Глупец, ты не поверил мне! Пеняй на себя! Вы, люди, как были, так и остались скотами — gnezze!
Демон проявил настойчивость, и следующая попытка оказалась успешной.
Брызнула кровь. Разведчик из системы "566-Джи" пал смертью храбрых. Полюбовавшись своей работой, Демон вынес приговор и Краевскому:
— Ну а с тобой торопиться не станем. Ступай-ка в гости к L-Doxy. Пусть раскрутит твою сущность и подсознание, прочтет вероятностные линии прошлого и будущего, найдет болевые точки, смоделирует план мести. Нет, не тебе, вошь! Ты ее не стоишь. Тому, чьим призраком являешься. На этот раз я покончу с ним навсегда.
Сергей канул в бездну мнимых реальностей. Умирал и возрождался, словно Феникс из пепла, лишь для того, чтобы сгинуть вновь…
* * *
Скорбь….
Скорбь и безысходность заполнили собою весь мир. Они падали с хмурого неба на улицы города вместе с мокрым снегом, стекали на асфальт, сливались в мутные ручьи.
Снег шел уже вторые сутки, убирать его не успевали. Да, правда, не очень-то и старались. Местами лужи затянулись тонкой кромкой льда. Но там, где дворники щедро рассыпали песок с солью, безраздельно царствовала желто-грязная жижа. Порывы ветра делали зонты бесполезными, нещадно забивая колючими снежинками глаза и уши прохожих. Горожане с насупленными, сердитыми лицами сосредоточенно пробирались тропками ступая на наиболее сухие островки, выстраивались цепочками, гуськом шагая след в след. Но это их не спасало: обувь быстро промокала, вода в ней противно чавкала, а ноги леденели.
У входа в "Универсам" под навесом стояли три подростка лет эдак по пятнадцать. Одетые в дорогие джинсы, кожаные куртки и норковые шапки, они казались выходцами не из этого мира.
Один из них, уставившись невидящими глазами на забрызганное стекло витрин, молчал, двое других с патологической веселостью, почти крича, густо сыпали блатным жаргоном и матом, умудряясь при этом курить и пить баночное пиво.
Прохожие аккуратненько метра за три-четыре их обходили, не боясь при этом ступить в лужу, справедливо полагая такой путь более коротким.
Спасительной осторожностью пренебрегла бродячая собака, желавшая прошмыгнуть поближе к двери, откуда веяло теплом и будоражащими лохматую голову запахами пищи. Утратив бдительность, она слишком близко подошла к "мальчикам".
Самый рослый, стриженный под нуль, отвлекшись от разговора, с неожиданной силой и злостью ударил дворнягу тяжелым кожаным сапогом в живот. Жалобно взвизгнув, сломав кромку льда она кувыркнулась в лужу. Кашляя и хрипло, почти по-человечески дыша, отползла в подворотню, где вжалась в небольшую щель, стараясь укрыться от бездушного и навеки проклятого богом мира, где сострадание и любовь утонули в грязи, а царили жестокость и насилие.