Все это очень четко представилось Ванде, но в то же время ей была ясна опасность, грозившая Вольдемару. Увы! Ужасное слово «измена» парализовало всю силу ее воли. Она сама угрожала Льву своим презрением, когда он в припадке ревности колебался исполнить свой долг, теперь же этот долг повелевал ей не писать тех слов, которые могли избавить Нордека от опасности.
Ванда тщетно искала какой-либо выход, перед ней все время неумолимо стояло грозное «да» или «нет».
Прошло уже более часа, и молодая девушка совершенно обессилела от этой ожесточенной борьбы; ее лицо ясно выражало, что она пережила за этот час; она была не в состоянии больше бороться и даже думать и, в изнеможении опустившись в кресло, закрыла глаза.
Тут перед ней снова тихо выплыло сотканное когда-то из солнечного света и шума моря видение, которое оплело своими чарами два юных сердца, не подозревавших тогда, что оно означало. С того осеннего вечера в лесу оно часто появлялось перед молодой графиней, и никакие усилия воли не могли заставить его исчезнуть. Теперь оно снова стояло перед ней, как бы начертанное волшебной рукой и озаренное ярким золотистым сиянием. Ванда боролась против этого очарования со всей страстностью и энергией своего характера. Она отдалила разлукой и расстоянием человека, которого хотела ненавидеть, потому что он не принадлежал к друзьям ее народа; она искала спасения в этой теперь столь ярко вспыхнувшей вражде обеих наций… но какой смысл имела вся эта отчаянная борьба, когда победа все-таки не была достигнута? Теперь уже больше не могло быть речи о мечте или самообладании. Она знала теперь, какие чары завладели ею тогда на Буковом полуострове; она осознавала, что разорванные нити этих чар начали опутывать ее тогда в лесу и окончательно сковали теперь. Она знала также, какие сокровища открыл ей старый чудесный город — увы! — лишь на несколько мгновений, чтобы затем снова исчезнуть в морской пучине. Только в одном старая легенда не солгала ей; воспоминание о нем не хотело исчезать, тоска не прекращалась, и среди всей этой вражды, борьбы и сопротивления нежно и таинственно звучали из морской глубины волшебные колокола Винеты.
Ванда медленно поднялась. Ужасная борьба в ее душе между любовью и долгом была окончена; эти последние минуты решили все. Она не поспешила к письменному столу и не взялась за перо, а дернула за звонок и позвала слугу. Она опиралась на стол, ее рука дрожала, но лицо было спокойно и выражало твердую решимость.
— Если дело дойдет до крайности, то я вмешаюсь, — дрожащими губами прошептала она. — Его мать совершенно спокойно и равнодушно позволяет ему идти навстречу опасности, ну, так я спасу его!