Фабиан был, по-видимому, посвящен в семейные отношения своего воспитанника, и предстоящее свидание внушало ему страх, но совсем по другой причине. Он с ужасом произнес:
— Помилуй, Бог! Если Вольдемар и в Ц. будет вести себя как всегда, то, что подумает княгиня!
— Что он пошел в отца, а не в нее, — последовал выразительный ответ Витольда. — Пусть он держит себя именно так, тогда ей, по крайней мере, станет ясно, что он не будет очень-то послушным орудием для ее интриг. А что тут кроется какая-то интрига, то в этом я глубоко убежден. Или опустел княжеский кошелек, — мне кажется, он никогда не был особенно полным, — или снова замышляется какой-нибудь заговор, а для этого Вилица расположена очень удобно, возле самой границы. Что они там задумали, одному Богу известно, но только я уж разузнаю и вовремя открою ему глаза.
— Помилуйте, господин Витольд, — возразил доктор, — к чему теперь, когда мать протягивает руку примирения, еще усиливать ужасное отчуждение, существующее в этой семье? Не лучше ли было бы, наконец, заключить мир?
— Вы этого не понимаете, доктор, — ответил Витольд с совершенно несвойственным ему озлоблением. — С этой женщиной нельзя заключить мир, если беспрекословно не подчинишься ее властолюбию. Вот, например, покойный Нордек не делал этого, зато у него и был в доме ад. Слава Богу еще, что, благодаря завещанию, княгиня Баратовская не могла властвовать в Вилице, а о том, чтобы Вольдемар в будущем не сделал подобной глупости, мы позаботились своим воспитанием.
— Мы? — с ужасом воскликнул Фабиан. — Господин Витольд, я честно давал свои уроки, на характер же своего воспитанника, к сожалению, никогда не мог воздействовать… иначе…
— Он был бы другим, — со смехом добавил Витольд. — Ну, пусть совесть не упрекает вас! Допустим, это я воспитал его и от всей души буду рад, если мое воспитание хорошенько столкнется завтра с парижским лоском княгини.
С этими словами помещик вышел из комнаты. Наставник наклонился и поднял письмо, все еще валявшееся на полу, аккуратно сложил его и с глубоким вздохом проговорил:
— А, в конце концов, все-таки выйдет, что воспитателем молодого Нордека был некий доктор Фабиан… О, Господи!
Вилица, наследником которой был Вольдемар Нордек, находилась в одной из восточных провинций и состояла из целого ряда поместий, центром которых являлся старый замок того же названия. Покойный Нордек стал владельцем этих поместий следующим образом.
Граф Моринский и его сестра рано осиротели; Ядвига получила воспитание при монастыре, и когда вышла оттуда, родные уже распорядились ее судьбой. В том дворянском кругу, к которому принадлежала молодая графиня, это было обычным явлением, и она охотно подчинилась бы решению родственников относительно ее брака, если бы предназначенный ей супруг был равен ей по происхождению или хотя бы был сыном ее народа; но Ядвига была избрана орудием различных семейных планов, которые ее родные, во что бы то ни стало, хотели привести в исполнение.