— Ты не должен смотреть на господина Фабиана как на простого учителя; он давно оставил эту профессию и теперь всецело посвятил себя истории; душой и телом он всегда был ученым, и только нужда заставила его стать «ментором».
— Это заметно, — проговорила княгиня. — Он всегда отличался сухостью и педантичностью ученого.
— Разве ты была недовольна его отчетами, которые он аккуратно посылал тебе в первое время моего пребывания в университете? — спокойно спросил Вольдемар. — Он не знал, что, собственно, ты желала знать, а потому я посоветовал ему писать подробнее о моих занятиях.
Княгиня опешила.
— Ты, кажется, знаешь все подробности нашей переписки и даже отчасти… придавал ей известное направление?
— У доктора Фабиана нет от меня тайн, а я со своей стороны находил вполне естественным, что тебя интересуют мои занятия, — ответил Вольдемар так равнодушно, что подозрения матери относительно того, что ее тогдашний план был открыт, тотчас же исчезли.
— Лев очень радуется тому, что будет иметь возможность служить тебе гидом во время твоих охотничьих экскурсий в окрестностях Вилицы, — сказала княгиня, чтобы переменить разговор.
Нордек посмотрел на брата, все еще стоявшего возле его кресла, и произнес:
— Боюсь только, что мы совершенно по-разному понимаем охоту. Ты и на охоте остаешься элегантным кавалером, могущим прямо из леса показаться в гостиной, со мной же ты должен будешь гоняться за дичью, не разбирая дороги; не знаю, понравится ли тебе это?
— Ну, в наших польских лесах дело обстоит посерьезнее, чем в спокойных рощах Альтенгофа; ты сам скоро увидишь, возможно ли при встречах с волками иметь «салонный вид». Я часто предпринимаю довольно смелые прогулки, и так как Ванда тоже страстно любит охоту… ты ведь знаешь, что она в Вилице?
Этот вопрос был задан совершенно неожиданно, тем не менее, Вольдемар очень спокойно ответил:
— Графиня Моринская? Да, я об этом слышал.
— Графиня Моринская! — с упреком повторила княгиня. — Ведь это — твоя двоюродная сестра, да к тому же она вскорости станет тебе еще ближе. Лев, ты, вероятно, не станешь скрывать от брата то, что для посторонних еще является тайной?
— Конечно, нет! — быстро подхватил князь. — Ты, Вольдемар, само собой разумеется, узнаешь, что Ванда… моя невеста.
При этих словах Лев с напряженным вниманием посмотрел на брата; княгиня в течение нескольких секунд тоже пристально смотрела на его лицо, но на нем не было заметно ни малейших признаков волнения; черты Вольдемара оставались неподвижны, и он не изменил даже своей удобной, слегка небрежной позы.