Собственно говоря, о какой-нибудь совместной жизни Вольдемара с матерью и братом не могло быть и речи, хотя они ежедневно виделись и говорили друг с другом. Молодой Нордек был все таким же необщительным, как и раньше, а его замкнутость еще больше усилилась. Княгиня была очень довольна, что он вполне оправдал ее предположения и даже оказался податливее, чем ожидали; так, например, он даже согласился нанести визит в Раковиц; благодаря этому общение между обоими замками стало оживленнее, чем когда-либо, и граф Моринский очень часто приезжал с дочерью в Вилицу. Единственно, что иногда сердило княгиню, это отношения между ее старшим сыном и Вандой, которые оставались холодными, принужденными и даже враждебными. Однажды она попробовала выступить посредницей, но безуспешно, и, наконец, отказалась от мысли «исправить» этих упрямцев; да, в общем, это не имело никакого значения, так как по отношению к самому графу Моринскому Вольдемар проявлял такую любезность и предупредительность, на какую только была способна его неприветливая натура.
Ввиду стоявшей хорошей погоды в Вилице снова была назначена охота, на которую собирались обычно все окрестные помещики. На разосланные приглашения и на этот раз были получены утвердительные ответы, и собравшееся общество, состоявшее исключительно из окрестного польского дворянства, было даже многочисленнее чем всегда. Княгине было очень приятно, что в данном случае ей не приходилось считаться с желаниями сына. Вольдемар до сих пор не был знаком ни с кем из окрестных жителей, а также избегал знакомства с чиновниками и офицерами, квартировавшими в Л., чего так боялась княгиня. В этих кругах решили, что молодой Нордек примкнул к Баратовским и всецело находится во власти своей матери, старательно отстраняющей всякий чуждый элемент.
На этот раз общество выехало на охоту очень поздно, так как с утра стоял такой густой туман, что в нескольких шагах нельзя было ничего различить. Пришлось изменить программу дня, завтракать дома, а не в лесу, как предполагалось, и выехать только около полудня, когда погода прояснилась.
Мужчины и молодые дамы, также принимавшие участие в охоте, собираясь выехать, прощались с княгиней, стоявшей вместе со Львом посредине зала. Тот, кому было незнакомо действительное положение дел, без сомнения, принял бы молодого князя за хозяина Вилицы, так как он являлся центром внимания всего общества, тогда как Вольдемар одиноко стоял около окна, разговаривая с Фабианом, который не принял участия в охоте и остался в замке.
Поведение молодого хозяина никого не удивляло, так как он всегда добровольно выбирал второстепенную роль и, по-видимому, сам считал себя гостем своей матери; поэтому все скоро привыкли не обращать на него внимания. С ним вежливо здоровались и прощались, внимательно слушали, когда он снисходил до участия в разговоре, и даже приносили ему жертву, разговаривая в его присутствии по-немецки.