Алексей Михайлович отличил приехавших по-своему. Неизбывную тягу старшинства к шляхетству в Москве перетолковали на свой лад. Войсковая старшина была пожалована в московское дворянство, а сам гетман получил боярскую шапку. Сказано было боярство Брюховецкому 22 октября 1665 года, во время Казанского крестного хода. Этим подчеркивалась особая расположенность государя к гетману.
Услуга оказалась поистине медвежьей. Высокий в глазах московского служилого человека думный чин для казачества, напротив, казался уничижительным. Старшине же пришлись не по вкусу уступки Брюховецкого, которые вели к утрате контроля над сбором налогов и передаче его царским воеводам. В 1666 году, закрепляя «совершенное подданство», власти провели на Левобережье перепись тяглового населения. Эта мера, прочно связанная в сознании с несвободой и новыми тяготами, усилила брожение низов.
Петр Дорошенко ловко воспользовался трудностями Брюховецкого. Утвердившись в старой гетманской резиденции Чигирине, он закидал Левобережье своими универсалами, запугивая казачество скорой утратой всех природных прав и вольностей. Брюховецкий при этом фигурировал в роли царского потакальщика, что и доказывать не нужно было — на «воре» боярская шапка горела!
Левобережье пошатнулось. Запорожье отступило от Брюховецкого и послало свою станицу — посольство — в Чигирин. Однако Дорошенко не стал искать покровительства в Варшаве и оборотился к третьей силе — Крыму и Турции. Такая ориентация правобережного гетмана создала принципиально новую ситуацию, с которой должны были считаться участники русско-польских переговоров.
Последствия событий на Правобережье первыми ощутили в Варшаве. Разбив под Межибожем поляков, Дорошенко с татарами осенью 1666 года разорил часть Южной Украины. Все эти события естественно сказывались на позиции сторон во время переговоров.
Переговоры проходили в деревне Андрусово Смоленского уезда. Все большую роль в них начинал играть А. Л. Ордин-Нащокин. До своего назначения послом он успел побывать в опале — воеводой в Пскове, поскольку оказался заподозренным в связи с Никоном. Однако думный дворянин сумел оправдаться, да к тому же в царском окружении было слишком мало талантливых дипломатов, чтобы рассылать их по дальним и ближним воеводствам. Весной 1665 года Афанасий Лаврентьевич получил звание окольничего и вскоре был назначен на посольство.
Первое время, будучи на вторых ролях, Афанасий Лаврентьевич терпел обидные уколы от Н. И. Одоевского и Ю. А. Долгорукого. Именно в этот период из-под его пера вышли горькие сентенции относительно судьбы незнатного служилого человека, который, не жалея сил и не взирая на лица, «радеет» о государевом деле. «Они службишке нашей мало доверяют… У нас любят дело и ненавидят, смотря не по делу, а по человеку», — жаловался он царю, намекая на препятствия, чинимые его аристократическими товарищами.