— Нет, сэр; он не ворвется ни в чей дом. Даю вам в том свое честное слово. Он никого не потревожит больше в этой стране! Уверяю вас, сэр Генри, что через несколько дней будут окончены все приготовления к его отъезду в Южную Америку. Ради Бога, прошу вас, сэр, не сообщать полиции о том, что он все еще находится на болоте. Она уже отказалась разыскивать его здесь, и он может спокойно прятаться, пока не будет все готово к его отъезду. Вы не можете выдать его, не причинив моей жене и мне большого горя. Умоляю вас, сэр, ничего не говорить полиции.
— Что вы скажете, Ватсон?
Я пожал плечами и сказал:
— Если он уберется из Англии, это избавит плательщика податей от лишней тяжести.
— Ну, а что, если он перед отъездом укокошит кого-нибудь здесь?
— Нет, сэр, он не поступит так безрассудно. Мы снабдили его всем, в чем он мог нуждаться. Совершив же преступление, он выдаст место, где прячется.
— Это правда, — произнес сэр Генри. — Ладно, Барримор…
— Да благословит вас Бог, сэр; благодарю вас от всего сердца! Если бы его снова забрали, это убило бы мою бедную жену.
— Я полагаю, Ватсон, что мы поощряем и содействуем уголовному делу. Но после того, что мы слышали, я чувствую, что не могу выдать этого человека, ну, так и конец всему этому. Ладно, Барримор, теперь можете идти.
После нескольких несвязных слов благодарности дворецкий повернулся, чтобы уйти, но, постояв в нерешительности, вернулся и снова заговорил:
— Вы были так добры к нам, сэр, что и мне, в свою очередь, хотелось бы сделать для вас все, что в моей власти. Я знаю нечто такое, сэр Генри, о чем, может быть, сказал бы и раньше, но я узнал это спустя долгое время после следствия. Я никому ни слова не говорил об этом. Это касается смерти бедного сэра Чарльза.
Баронет и я разом вскочили на ноги.
— Вы знаете, как он умер?
— Нет, сэр, этого я не знаю. Так что же?
— Я знаю, для чего он пошел к калитке в такой час. Для того, чтобы встретиться с женщиною.
— Чтобы встретиться с женщиною! Он?
— Да, сэр.
— Имя этой женщины?
— Я не могу вам сказать ее имени, сэр, но могу вам сообщить его начальные буквы. Эти буквы Л. Л.
— Как вы это узнали, Барримор?
— Ваш дядя, сэр Генри, получил в то утро письмо. Обыкновенно он получал их очень много, так как был популярен и хорошо известен, как добрый человек, и всякий, кто нуждался, обращался к нему. Но в то утро случилось так, что он получил одно только это письмо, а потому я и обратил за него внимание. Оно было из Кумб-Трасей, и адрес был написан женской рукою.
— Ну?
— Я больше не думал об этом письме и никогда бы не вспомнил о нем, если бы не моя жена. Несколько недель тому назад она чистила кабинет сэра Чарльза (его не трогали со дня его смерти) и нашла за каминной решеткой остатки сожженного письма. Большая часть его превратилась в пепел, но маленькая полоска, — конец страницы, — еще держался, и можно было прочесть то, что было написано на ней, хотя буквы были серые на черном фоне. Нам казалось, что это был постскриптум, и он гласил: «Пожалуйста, пожалуйста, прошу вас, как джентльмена, сожгите это письмо и будьте у калитки в десять часов». Под ним стояли буквы Л. Л.