— Тихо, тихо, — нежно проговорила она, но теперь ее внимание уже больше не было сосредоточено на ребенке. Она думала о Джейкобе и о том, что остаток ночи он проведет в кабачке «Джойнерс армс», упиваясь жалостью к себе и заливая вином свое горе. Неужели для этого она прилагает все свои старания? К тому же Джейкоб напивается до полусмерти и, проболтавшись в пьяном угаре, может подвергнуть риску все ее дело. «Хорошо бы этот несчастный ребенок перестал плакать, — раздраженно подумала она, прижимая к себе крохотное тельце. — И где черти носят Уолтерс? Это она во всем виновата».
Амелия вернулась в гостиную и, не переставая что-то рассеянно бормотать ребенку, раздвинула занавески на большом полукруглом окне. Вглядевшись в темноту, она в конце улицы увидела Уолтерс, вышагивающую с таким видом, будто ей море по колено. Не исключено, что так оно и было. Возможно, для того чтобы забыться, Уолтерс выпивала или употребляла наркотики, но для их совместного дела она была идеальной партнершей. Наблюдая, как ее напарница вышагивает по тротуару, Амелия думала о том, что между ними сложились странные, ни на что не похожие отношения. Их связывала работа, которая должна была основываться на взаимном доверии, однако обе они испытывали друг к другу явную, изо дня в день растущую неприязнь. В самые тяжелые минуты жизни, вдалеке от мужа и в тревоге за дочь, Амелия чувствовала себя жертвой обстоятельств, в ловушке, из которой ей было не вырваться. И хотя она знала, что туда загнала себя сама, Амелия ненавидела за это Уолтерс, которая служила и постоянным напоминанием о ее нелегком положении, и одновременно козлом отпущения.
Амелия открыла дверь еще до того, как Уолтерс успела позвонить в колокольчик, и отступила в сторону, впуская напарницу в переднюю.
— Где вы, черт подери, шатались? — сердито зашептала Амелия. — Я же сказала: в пять.
В своем извечном наряде — коричневой накидке с капюшоном, туго затянутой у горла черной лентой — Уолтерс выглядела вполне прилично. Однако сиявшая на ее испещренном морщинами, рано состарившемся лице улыбка — Уолтерс выглядела существенно старше своих лет — казалась гротескной и совершенно неуместной. Напарница напоминала Амелии мерзких старух, наводнявших сказки, которые она читала Лиззи, и ответ Уолтерс только подтвердил это впечатление.
— Ну что значат какие-то несколько минут для малышки? — Она протянула к девочке руки.
Амелия заметила грязь у нее под обгрызенными ногтями и, скрывая отвращение, отдала ей ребенка. Амелия нуждалась в помощи и не могла быть особо разборчивой, о чем Уолтерс, конечно, знала.