Напарница поцеловала малышку в лобик, и та немедленно перестала плакать.
— Хорошенькая, — проворковала Уолтерс и рассмеялась, когда девочка выпростала ручонку и потянулась к ее лицу. — Жалко будет с нею расставаться.
— Я уже не раз вам говорила, — сердито сказала Амелия, сознавая, что невольно подражает своему мужу, — я не хочу знать, что происходит после того, как вы забираете ребенка.
Амелия, ощущая на себе неотступный взгляд Уолтерс, поспешно подошла к стоявшему в углу маленькому бюро, отперла левый верхний ящик и достала из него коробочку с деньгами. Она отсчитала и выложила на стол тридцать шиллингов, и Уолтерс тут же, бережно опустив ребенка на кушетку и не дожидаясь приглашения, сгребла со стола деньги и затолкала их в кошелек.
— Не такая уж большая плата за чистую совесть, — пробормотала Уолтерс, — при том что всю грязную работу должна делать я.
— Так мы с вами договорились.
Уолтерс подняла ребенка и закутала в толстое одеяло, которое Амелия уже держала наготове.
— Это было давно, а в последнее время дел у меня стало невпроворот. Так что вы или уж смотрите правде в глаза, или отводите глазки и давайте мне прибавку.
— Не хочу ничего этого слышать. Берите ребенка и уходите.
— Интересно, что ж мы будем делать на этот раз? — задумчиво проговорила Уолтерс, нежно поглаживая щечку ребенка. — Речка или помойка? Что тебе, малышка, больше по нраву?
Амелия отвернулась и зажала ладонями уши.
— Перестаньте! — закричала она. — Убирайтесь! Немедленно!
Раздался робкий стук в дверь, и в комнату вошла молодая женщина. Она являлась самой последней пациенткой Амелии и, судя по набухшему животу, должна была в самые ближайшие дни родить.
— Что-нибудь случилось? — Она с любопытством посмотрела на Уолтерс с младенцем в руках.
— Что вы, Ада, все в порядке, — беря себя в руки, ответила Амелия. — Возвращайтесь к себе в комнату: вам надо отдыхать.
— Вы прямо-таки сама доброта, а? — с издевкой проговорила Уолтерс, как только они остались одни. — Все время только и думаете об их состоянии. А как насчет моего состояния? Кто побеспокоится обо мне? Пока вы преспокойно спите в своей постельке, я рискую своею жизнью. И откуда мне знать, что вы меня не заложите?
— Я вас не заложу, потому что мы делаем одно дело, — ответила Амелия и сама ужаснулась правдивости своего высказывания. — А теперь уходите.
Уолтерс уже было открыла рот для какой-то реплики, но передумала и, бросив на Амелию воинственный взгляд, направилась к выходу. Амелия услышала, как хлопнула входная дверь, и тут же в комнате наверху послышались шаги: нетрудно было догадаться, что мать ребенка — все еще слабая после родов — встала с кровати и добрела до окна в последний раз взглянуть на свое дитя. «Господи, что, интересно, у нее сейчас на уме? — подумала Амелия. — Воображает ли она добрую богатую женщину, которая воспитает ее дочь, или в глубине души знает, что Уолтерс будет последней, кто прикоснется к ее тельцу?» Амелии тут же отчаянно захотелось увидеть Лиззи, и она поспешила в детскую. Как только Амелия открыла дверь, стоявшая возле окна дочка повернула к ней горящее от возбуждения лицо.