Но, Джордж… Заткни хлебало, Фред. Сейчас говорю я. Ответь-ка мне лучше на вопрос: где твои соседи? Нет, я ничего не говорю, может, твои соседи и были, так, дерьмом собачьим, но ты, по крайней мере, знал, кто они такие и как их зовут. Ты хотя бы знал, у кого ты можешь попросить взаймы чашку сахара, когда свой неожиданно кончился. Так где они, я тебя спрашиваю? Тони и Алиса Ланг укатили в Миннесоту, потому что он попросил, чтобы его перевели в другой штат, и его просьбу удовлетворили. Хобарты переехали в северную часть города. Верно-верно, у Хэнка Алберта дом в Уотерфорде, но когда он возвращался домой после заключения сделки, то выглядел он как человек, на которого нацепили шутовскую карнавальную маску. Но я-то видел его глаза, Фредди. Знаешь, на кого он был похож? Он был похож на человека, которому только что отрезало обе ноги, а он пытается убедить всех, что он очень рад этому обстоятельству и с нетерпением ждет того дня, когда ему поставят новые пластиковые протезы – ведь они такие удобные: ударишься обо что-нибудь, и даже царапины не останется. Ну, переедем мы, и где мы окажемся? Кем мы окажемся? Двумя чужаками, которые носу не высунут из дома, вокруг которого такие же дома, в которых сидят такие же чужаки. Вот кем мы будем, Фредди. Вот тебе и Неодолимая Поступь Времени. Понял теперь, куда она ведет, эта Поступь? Пойдет пятый десяток, будешь ждать, пока не стукнет пятьдесят. Потом будешь ждать, пока тебя не уложат на симпатичную больничную койку и симпатичная медсестра не вставит тебе симпатичный катетер. Фредди, пойми, в сорок лет перестаешь быть молодым. Собственно говоря, молодым перестаешь быть в тридцать, а в сорок перестаешь обманывать себя по этому поводу. Я не хочу стареть в чужом для меня месте.
Он снова плакал, сидел внутри холодной темной машины и плакал, как ребенок.
Джордж, дело не только в дорожных работах и не только в переезде. Я знаю, в чем дело.
Заткнись, Фред. Заткнись по-хорошему. Я тебя предупредил.
Но Фред заткнуться не желал, и это было плохим признаком. Если он не сможет больше контролировать Фреда, то как он вообще обретет душевный покой?
Дело-то ведь в Чарли, не так ли, Джордж? Ты не хочешь хоронить его во второй раз.
– Да, дело в Чарли, – произнес он вслух. Голос звучал хрипло и искаженно от душивших его слез. – И во мне. Я не могу. Я действительно не могу… Он низко наклонил голову и перестал сдерживать слезы. Лицо его исказилось, и он изо всех сил прижал кулаки к глазам, как маленький ребенок, у которого карамелька выпала из дырки в кармане штанишек.