СПАСИБО ЗА ТО, ЧТО ВЫ СОБЛЮДАЛИ ПРАВИЛА ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ!
– Ладно, – неуверенно сказал он. Он понимал, что, возможно, не стоит продолжать уверять ее в своей порядочности – вполне вероятно, это приведет к прямо противоположному эффекту, – но ничего не мог с собой поделать. – Видишь ли, просто в доме как-то уж очень одиноко, когда я один. Мы можем поужинать, а потом посмотреть телевизор и поесть попкорна. Ты можешь лечь в спальне наверху, а я… Она тихо засмеялась, и, притормозив перед перекрестком, он взглянул на ее лицо. Но она показалась ему какой-то расплывчатой, неопределенной, словно все это был сон, а сейчас он вот-вот должен проснуться. Эта мысль слегка встревожила его.
– Послушай, – сказала она. – Лучше мне рассказать тебе об этом прямо сейчас. Помнишь, я тебе говорила об этом пьяном, с которым я ехала? Так вот, я переспала с ним. Он ехал в Стилсон – туда, где ты меня подобрал. Это была его цена.
Он остановился на красный свет.
– Моя соседка по комнате предупреждала меня, что так все и будет, но я ей не поверила. Уж я-то не собиралась расплачиваться своим телом с водителями. – Она скользнула по нему взглядом, но ему так и не удалось разглядеть в сгустившихся сумерках выражения ее лице. – Но дело не в том, что меня заставили. Нет. Просто я чувствовала себя такой отчужденной от всего, словно в безвоздушном пространстве. Когда приезжаешь в большой город и думаешь обо всех тех людях, которые здесь живут, то хочется плакать. Не знаю почему, но это действительно так. И бывает так плохо, что ты согласна провести всю ночь, выдавливая прыщи какому-нибудь парню, лишь бы слышать, как он говорит и дышит.
– Мне нет никакого дела до того, с кем ты спала, – сказал он и тронул машину с места. Он автоматически повернул на улицу Гранд, направляясь домой мимо дорожных работ на 784-й автостраде.
– Этот коммивояжер, – сказала она, – он женат уже четырнадцать лет. Он все повторял это, когда обнимал меня. Четырнадцать лет, Шэрон, – твердил он, – целых четырнадцать лет. Кончил он примерно через четырнадцать секунд. – Она издала отрывистый печальный смешок.
– Значит, тебя зовут Шэрон?
– Нет, это, наверное, имя его жены.
Он свернул к обочине.
– Что ты делаешь? – спросила она. В ее голосе вновь зазвучали нотки недоверия.
– Ничего особенного, – сказал он – Это входит отдельным пунктом в программу возвращения домой. Выходи, если хочешь. Я тебе кое-что покажу.
Они вышли из машины и поднялись на смотровую площадку, абсолютно пустынную. Он обхватил голыми руками холодную железную трубу ограждения и посмотрел вниз. Три последних рабочих дня они укладывали слой гравия. Сегодня они закончили эту работу и принялись за следующий слой. Брошенные машины – грузовики, бульдозеры, экскаваторы – неподвижно стояли в тишине наступивших сумерек, словно музейные экспонаты динозавров. Вот стоит стегозавр-вегетарианец, а вот плотоядный трицератопс – устрашающий дизельный бульдозер-землеед. Ну что ж, приятного аппетита.