Она тихо застонала, страстно желая ощутить его всем телом. Он сорвал с себя рубашку и джинсы, проклиная шнурки от ботинок, с которыми пришлось повозиться… Тем не менее он не оставлял ее ни на мгновение, продолжая покрывать ее грудь и живот легкими, нетерпеливыми поцелуями. Когда он наконец лег сверху, у нее вырвался вздох наслаждения.
Их близость была нежной. Они словно изучали друг друга, стремясь познать до конца, а потом долго лежали, обнявшись и давая клятвы в вечной любви. Он обещал писать ей из Америки и присылать подарки, а она — остаться ему верной и не подпускать к себе никого другого на пушечный выстрел.
На следующее утро в часовне было полно народу, селяне пришли проститься со старшим сыном дона и пожелать ему счастливого пути. Когда Майкл вышел из полумрака на залитые солнцем ступени, его осыпали цветами.
Роберто давно превратился в ревностного прихожанина, ему нравилось бывать на службах, ощущая себя в кругу семьи на виду у всех. Он много делал для общины, и его заводы процветали на благо людей, которые получали работу и кусок хлеба. Фермеры и заводские рабочие приходили к Лучано со своими проблемами, ища помощи и защиты, и никто из них не мог пожаловаться на равнодушие или пренебрежение с его стороны. Безработица и нищета в округе безвозвратно отошли в прошлое. На заводах дона, производящих консервы, было занято более четырехсот человек. На маслодельнях, бойнях и в сфере торговли фруктами и овощами — еще больше. Лучано выстроил новую школу и приют, у каждого жителя округи были основания благодарить дона за доброту и щедрость. У всех была работа, средства к существованию и возможность найти защиту у могущественного покровителя. Это объединяло людей, связывало их надежными узами. Тот факт, что дон Роберто Лучано у всех на глазах превратился в мультимиллионера, оправдывал его; никто не завидовал ему, все искренне желали ему процветания.
Роберто нанял несколько управляющих, предпочитая иметь дело с солидными, семейными людьми, не склонными к самодурству и жестокости. Тем более что необходимость в жестких мерах почти отпала и люди ценили в Лучано умение вести дела по-человечески. Для своих людей в Америке он купил дома, так что им не приходилось больше тесниться в многоквартирном доме, прозванном «маленькой Италией». Лучано стал крупнейшим экспортером в Палермо и нуждался в хорошем отношении не только со стороны деловых партнеров, но и со стороны правительства. Ему удалось сделать так, что ни федералы, ни Интерпол не имели на него никаких дел.
Лучано менялся и сам по мере того, как росло его состояние. Он стал спокоен и рассудителен, одевался стильно, заказывая костюмы и сорочки в Лондоне. Ботинки для него шили в Риме, в маленькой мастерской, которую он со временем купил. Спустя два года он уже развернул новое предприятие и экспортировал обувь в США и Великобританию. Казалось, все, к чему он прикасался, превращалось в золото. В том тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году Роберто без тени сомнения мог сказать о себе: он счастливый человек.