— Морин, перестань.
Она вздрогнула, как от внезапного пробуждения. Алан подошел к ней, и она усилием воли взяла себя в руки.
— Ты что, нарочно дразнишь меня? Или действительно не понимаешь, что делаешь? — сказал он хрипло и, наклонившись, страстно поцеловал ее в губы.
И Морин снова провалилась в то же сладкое забытье. Этот поцелуй… вот о чем она, оказывается, мечтала, вот чего ей не хватало. Не сознавая, что делает, она прижалась к Алану всем телом, ее руки сами собой обхватили его за шею.
— Кто же ты, Морин? — спросил он, отрываясь от ее губ. — Коварная соблазнительница? Или невинное дитя?
— Ты же сам знаешь, что я не дитя, — шепнула Морин, чувствуя, как все тело пылает от желания. — Но я и не соблазнительница. Неужели, по-твоему, я обязательно должна быть или той, или другой?
Алан снова поцеловал Морин в губы — на этот раз медленно-медленно, так что внутри у нее все сладко сжалось. А потом неожиданно быстро отступил, сбросив со своих плеч ее руки.
— Тебе лучше уйти… — проговорил он глухо. — Иди, прогуляйся по саду… пока я не схватил тебя и не унес в спальню… прямо сейчас.
Потом резко повернулся и вышел из комнаты. Несколько минут Морин стояла, словно оглушенная, пытаясь прийти в себя. Затем медленно вышла вслед за Аланом. Но его уже не было видно; наверное, ушел в офис. А может, к себе в комнату…
Решив последовать совету, который, впрочем, совпадал с ее желанием, Морин отправилась в сад. Цветущие магнолии и высокие пальмы отбрасывали густую тень на посыпанные гравием дорожки. Повсюду в густой траве стояли вертушки-опрыскиватели, беспрерывно поливающие этот цветочный рай.
Морин встала, подставив лицо мелкой водяной пыли и пытаясь прийти в себя. Поцелуй Алана обжег ее, перевернул все мысли и чувства с ног на голову. Кажется, она начинала сомневаться в том, что много лет считала непререкаемой истиной. Она и сейчас боялась признаться себе… в чем?
Прекрати, приказала себе Морин, не смей даже думать об этом. Ваша связь для него ничего не значит. Ты хочешь от него невозможного. Ты же помнишь — Дон говорил, что он меняет женщин как перчатки. Всякий разговор о каких-либо чувствах просто смешон, ему нужно только твое тело. Так почему же тебе вдруг стало недостаточно одного только физического наслаждения? И потом, разве твои чувства не принадлежат другому?
Морин коснулась ладонями мокрого от мелких брызг лица, открыла глаза. Вокруг благоухали и сверкали росой цветы. Как хорошо было бы поддаться этому наваждению, позволить себе забыться, погрузиться в этот океан страсти, сделать вид, что это и есть настоящая любовь.