– Так, господин лейтенант, – согласились в унисон Буян и Молчун. Прочие в подтверждение кивнули головами. Дальше русло разговора круто изменилось.
Капралы попросили слова и вызвались опросить всех уцелевших солдат, чтобы с помощью ученого грамоте Никодима составить список боевых потерь. Мне же отводилась скромная роль – представить список в штаб армии, раз я туда вхож. А лучше в канцелярию светлейшего Князя Михаила Белоярова, и тут капралы многозначительно посмотрели на господина подофицера Белова. Находчивым ребяткам Ральф «аплодировал стоя», намекая, что данная мысль обязана была возникнуть в голове их благородия лейтенанта Романова, с кислой миной постигающего очередное откровение. По словам участников штурма донжона, списки личного состава вместе с архивом офицеры-изменники успели спалить. Да и пес с этими неактуальными бумажками, диареей вроде никто не страдает, хотелось мне сказать и во время доклада в лагере, и повторить сейчас, но я не стал перебивать подчиненных.
Тут пошел наплыв сведений от подселенца.
По имперским законам за каждого дезертира русинские общины обязаны поставлять Армии Освобождения нового рекрута. Этот правовой беспредел гордо именовался чрезвычайным рекрутским набором, и имперские чиновники строго следили, чтобы новобранцы поступали из тех же селений, откуда родом изменники. Ральф знал о службе в русинских батальонах немного, но заверил меня, что отсутствием боевого духа бойцы, набранные в русинских княжествах, никогда не страдали. Более того, стойкость этих людей в бою вошла в поговорку во всех Колониях. И это при варварских способах ведения войны! Надо иметь стальные нервы, чтобы, стоя лицом к лицу с врагом, по команде офицера осыпать друг друга свинцовыми шариками со скоростью два-три залпа в минуту. Перед глазами сразу же встала мясорубка на тракте Висельников и вопрос: а ты бы так смог? Потом пригрезилась вторая часть кровавой драмы в лесу. Затем я выдохнул, успокоился и вернулся к потоку информации от Ральфа и обсуждению предложения двух капралов.
Стопроцентная вероятность, что за твою слабину расплатится кровный родственник или односельчанин, снижала количество дезертиров в русинских частях по сравнению с прочими до мизерного процента, но все же дезертиры по бумагам то и дело проходили!
Обычно факт измены присяге подтверждался документом, составленным офицерами части либо военной полицией по факту казни беглеца через повешение. Доходило до маразма: попавшие в плен русины не могли вернуться на родину. Их имена заносились в сыскные листы наравне с преступниками. Каждый гражданин, опознавший беглого солдата, под страхом телесного наказания и штрафа обязан был выдать его властям. Пропавшие без вести также ставились вне закона, а наказание за дезертирство не имело срока давности.