Буян, Молчун и Прохор синхронно расстегнули кафтаны, демонстрируя татуировки на правой стороне груди, в виде окруженной ромбом литеры «Р». Вот сволочи, чуть не врывалось у меня, людей, как скот, метят. МОИХ солдат!
Бесправие нижних чинов и подлежащих рекрутскому набору слоев населения умножало злоупотребления. Естественно, вся убыль личного состава в результате жестокого обращения и болезней часто списывалась на дезертирство. Процветала и продажа солдат нечистоплотными офицерами в другие части. На их место специальные команды охотников за головами регулярно присылали пополнения, опустошая городские тюрьмы, долговые ямы, притоны и ночлежки, нередко хватая случайных прохожих на трактах или скупая крепостных. Потому что состоятельные общины и помещики предпочитали откупаться от рекрутских команд, закабаляя спасенных от солдатской лямки работников до гробовой доски. Что до древичей, те обходились армии еще дешевле обычных людей.
Очевидно, что факт гибели батальона княжьих стрелков неоспорим лишь для нас – случайно выживших свидетелей. Канцелярии князя Белоярова всех павших выгоднее зачислить в предатели-перебежчики и затребовать себе пятьсот голов свежего пушечного мяса. Следуя букве устава – дезертиры мы и есть, поскольку приказ идти на соединение к экспедиционному корпусу Армии Освобождения никто не отменял. То, что корпус, скорее всего, окружен у вольного города Грыма, батальон княжьих стрелков фактически уничтожен, а тракт Висельников блокирован превосходящими силами противника, никто учитывать не будет.
Как обычно, фактическую информацию предоставил мне Ральф, а две двойки я сложил самолично, развивая мыслительный аппарат. Вот и нашел логичное объяснение Буянова депрессмя, да и до меня таки дошло, откуда росли ноги у странной жадности моих подчиненных. Куланов они нагрузили безжалостно. Артиллерийские гамионы и джамья подлежали обязательной эвакуации вместе с оружием и боеприпасами. Мешки с чаем спас начальничьим произволом, сам виноват, не спорю, да и по соотношению цены и веса – сплошной выигрыш. А вот тащить в обозе дорогую ткань, керамические кувшины с ашем, короба с мылом и свечами, бидоны с алхимическими красителями и светильные лампы с запасом масла своего позволения я не давал. И совершенно напрасно, по мнению моих подчиненных и Ральфа.
– Так вот и у меня есть что сказать вам… – Понимая, что пауза затянулась, я посмотрел в глаза всем собравшимся. – Помочь семьям погибших – дело доброе. Обещаю сделать все от меня зависящее, когда доберемся до расположения наших войск. Оставшаяся казна батальона пойдет на эти цели.