– А офицерские кошели? А иная добыча? Что с бою взято, то свято, – молвил Буян при общей поддержке. Оно и понятно. Та же «золотая шкатулка» интенданта Глаттона легко покрывала батальонную казну. О восьми артиллерийских гамионах знали единицы, но и они имели только общие представления об их стоимости. Ральф определил цену одного изделия как «очень высокую» и предупредил, что со сбытом возникнут проблемы. Пришлось наивного парня успокоить, глупости вроде торговли подобным оружием я совершать не собирался.
– Я тебя не перебивал, капрал Буян, – усмехнулся, понимая, что тот выразил общее мнение. Кроме, пожалуй, Белова. Евгений смотрел то на меня, то на капралов и не вполне понимал, о чем разговор.
– Взглянем правде в глаза, вы все – покойники, – мои слова лились с нарочитым спокойствием. – Даже хуже, дезертиры. И если в ущелье Рока нет ни одного сквернавца, вы станете добычей или ватаги граничар, или первого проходимца, купившего офицерский патент. И оставят вам только то, что под ногтями. Гуляй, рванина! И чем ты, мастер Буян, и ты, мастер Молчун, ты, нестроевой Никодим, и ты, рядовой Прохор, сможете помочь семьям своих погибших товарищей?! И кто доставит тело княжны в Золотую рощу, если вас развесят вдоль дороги патрули? Я вас спрашиваю?!
На русинов стало больно и страшно смотреть. Буян сжал свои кулачищи так, что ногти до крови впились в дубленую кожу ладоней. Молчун явно метался между харакири и мятежом с убийством старшего офицера. Повар-обозник скомкал бороду, закрыв лицо руками. Прохор, доживший до седых висков солдат, тихо плакал. Самое трудное было устоять, не влиться в общую волну эмоций. Рыдающий офицер – это был бы полный финиш, – а я на одних каблуках стоял над самой пропастью, настолько мощный поток скорби и жалости к самим себе захватил души этих людей.
Теперь уже Ральф «стоя аплодировал» мне. Мимолетные фантазии на тему собственной военной структуры окончательно оформились в виде плана предстоящих действий. Настал момент истины, затягивать который смертельно опасно.
– Нет, братцы! Нет! Послушайте меня хорошенько. И мне без вас никак, и вам без меня только в разбойники или головой в болотину с разбегу. Милостью Асеня и княжны Киры теперь у нас одна дорога. Имя ей иностранное, но какое уж есть – кондотта. Отныне я ваш кондотьер, вы мои воины, Скверна наш враг, а Колонии – союзник. Вы мне подчиняетесь, а я за вас отвечаю перед богами и властями. После Золотой рощи кто захочет, волен будет вернуться к князю, силком держать никого не буду. Остальным службы и добычи на годы хватит. Про семьи погибших уже говорил. Всю добычу, какая есть и какая будет, делим по обычаям «вольных рот». Жалованьем не обижу. Ваше слово.