– Вы играйт в слофа!
– Ничуть, Самуил, просто я верю в себя и своих людей.
Городецкий остановился, чем вынудил меня обернуться.
– Тогда… наймите моих…
Мысль интересная, и пришла мне несколько раньше, вот только платить неохота.
Браслет рванул руку, и во мне пружиной развернулась иная личность, причинив сильный дискомфорт. Не враждебная, но моей личности пришлось потесниться.
– Спешишь увидеть свою Ружену, рыцарь? – я не узнал свой голос, но паники не ощутил. В тот момент для меня вообще ничего не существовало, кроме безумных глаз Городецкого.
– Как… кто ты?
Я улыбнулся, ощутив всю чужеродность движений лицевых мускулов. Так, наверное, могла бы улыбаться женщина. Мало мне Ральфа! Соскучилась девица в своей темнице? С наемничками флиртуем, да?! Ну-ка, брысь под лавку!
Внезапно позади нас раздались крики моих солдат. Картина маслом: двое голосящих от ужаса стрелков нанизали горбатого проводника на штыки своих «дербанок». Тот пытался дотянуться до них скрюченными пальцами раненой руки, другая в районе запястья заканчивалась темно-красным кровящим срезом. А лежащая в траве кисть сжимала драгунский пистолет. Видимо, тот древич протазаном упредил. Ловко! Прочный ремень, стягивавший руки сквернавца, выглядел будто разорванный. Доводилось слышать, что горбуны отличаются невероятной физической силой, но не такой же!
Голосящие стрелки не могли высвободить свои ружья, так засадили штыки меж ребер, а одержимый нечистой силой горбун не имел возможности им ничем повредить. Стрелять – не стреляли, то ли от испуга, то ли напротив, не желая шуметь или случайно задеть своих. Несмотря на пробитую грудь и отрубленную кисть, враг был жив. Окровавленный рот скривился, глаза наливались чернотой. Кокон света внутри меня совершил резкий оборот…
– Акинф, голову… руби! – Не успел закончить фразу, как точный взмах бердыша отвалил врагу означенную часть тела.
Из разрубленной шеи сквернавца вместо крови брызнула чернота, та самая дрянь вроде орды мелких-премелких насекомых, виденная мной у Длани и в ловушке варлока. Изуродованное тело безвольно повисло, а затем рухнуло на тропу, вырвав ружья из рук перепуганных стрелков. В столб «гнуса» из Слезы прожектором ударил свет, на секунду затопив все вокруг. Акинф оказался единственным, кто успел прикрыть глаза. Новая волна людских криков и ржание перепуганных куланов донеслись до моих ушей, словно через толщу воды. Хлопьями сажи нейтрализованная нечисть осела на обезглавленный труп и помятую копытами осоку.
– Гад, Тимоху пырнул и пистоль выхватил…
– Кол в сердце забить надобно…