Я отстраненно наблюдал, как сквозь толпу пробился Харитон с распахнутой сумкой, как Акинф помог трущим глаза рекрутам вытащить штыки и заставил их сбросить останки в болото, предварительно подрубив горбуну ноги под коленями и несколько раз проткнув штыком живот.
– Продолжаем движение! – хрипло приказал я столпившимся, развернулся и оступился нетвердой ногой на кочке. Рухнуть в грязь не дали шляхтичи, сбивчиво бормочущие молитвы Отцу-дереву. Эвон как их пробрало! Добрый знак.
– Я ответил на ваш вопрос, пан Городецкий? – Ощущение чужого присутствия внутри меня исчезло, и с наемником вновь говорил Богдан Романов, а не кто-то иной. И чуть слышно добавил: – Прости меня, княжна.
Предводитель дукаров впервые снял шапку и закивал. Вот так, не вполне понятным образом я заполучил союзника накануне решающей битвы.
Колонна вышла на берег посреди густой рощицы, еще не ощутившей на себе дыхания осени, зато узнавшей о нуждах большой армии не понаслышке. Разведчики рассыпались по уцелевшим от вырубок зарослям, взяв на прицел проселочную дорогу. Под руководством и при непосредственном участии Оркана артиллеристы быстро вернули картечницу в рабочее состояние: к лафету приставили колеса, закрепили ствол, запрягли куланов. Болеслав и Прохор навьючивали на избранных древичей подсумки и торбы с гранатами. Здоровякам предстояло метать снаряды в бою по команде людей.
Дукарам вернули их оружие и амуницию. Наемники времени не теряли – приводили себя в боевую готовность. Вопрос оплаты их услуг пока не поднимался. Оркан с Болеславом смотрели на меня другими глазами. Они, по словам Акинфа, успели «покрутить носами» среди моих солдат во время марша, перебросились парой слов с капралами. Без сомнения, вояки прониклись пониманием, что мне удалось вытащить свой отряд из совершенно безнадежного положения. Еще и с добычей.
Все еще находящийся под впечатлением от расправы над одержимым сквернавцем Самуил, скрипя зубами и пряча глаза, вспомнил, скольких его боевых товарищей Тотенкопф превратил в бездушных «гхол» якобы за трусость в бою. Я счел необходимым ободрить коллегу-кондотьера. Городецкий с ухмылкой согласился, что хуже незаконченных дел для благородных господ ничего не бывает. Его люди согласно склонили головы, ударив кулаками себя в грудь вместо клятвы биться на одной стороне. Кроме долга крови, шляхтичи собрались получить с бывшего нанимателя остаток жалованья, а «на сдачу отсыпать подлой свинье свинцовых грошей». Суровый солдатский юмор, однако.
Вокруг меня собрались подофицеры, сержанты и новоявленные союзники, всем своим видом жаждущие битвы.