Несмотря на явную авантюру, никто не подумал возразить, даже вольнодумец Молчун. После личного обращения погибшей княжны, слух о котором в маленьком отряде распространился мгновенно, отношение солдат ко мне изменилось в лучшую сторону, а авторитет в глазах мастеров и кадета вырос невероятно. Стрелки воспрянули духом, и толпа стала отрядом, последний боец которого являл живую иллюстрацию к поговорке: «Русинский солдат не спрашивает, сколько врагов, он спрашивает, где они».
Словно в наказание за неверие меня разобрал нехороший мандраж. Но не потому, что мой навык работы с гамионами оставлял желать лучшего и на помощь подселенца я не рассчитывал. Стало пронзительно страшно, так страшно, как никогда до этого. Нехорошие мысли сменяли одна другую. Что, если вдруг по моей вине распадется камень, заключающий душу княжны Белояровой? Или, наоборот, слишком слабый удар оставит в живых много врагов, не говоря уже про шаманов или кто у сквернавцев работает злыми колдунами? А второй попытки у меня не будет. Сильнее собственной смерти и судьбы́ людей, что мне доверились, волновало меня то обстоятельство, что в случае неудачной атаки гамион с душой княжны окажется в грязных лапах сквернавцев. Ответственность такого уровня я никогда на себя не брал и ни за что на свете не взял бы, но жизнь распорядилась по-своему. Вдох – выдох. Бойцы не должны почувствовать страх командира. Вдох – выдох, я обязан справиться с нервишками. Вдох – выдох. Это всего лишь первый, самый трудный, но самый важный шаг.
Притаившиеся в овраге русины поспешно переоделись в чистое белье, у кого оно не пошло на перевязки или досталось при недавнем разделе хабара. Иные проверяли, как закреплены пульницы, легко ли вынимаются из ножен осадные ножи и засапожники. Предбоевая суета миновала лишь Яра с Туром. Древичи сидели на дне оврага в одинаковых позах с похожим выражением лиц, положив древки своих боевых кос на левое плечо. Приказ княжны для них, быть может, более свят, чем для прочих, а благодать Асеня умножила их и без того титанические силы.
Я тоже не терял времени зря. Чтобы не остаться перед лицом врага безоружным, я запихал заряженный револьвер в голенище правого сапога. Выяснилась причина, по которой погибший маг активно сватал мне свою обувь. Пока рассовывал по карманам штанов запас пуль, мастер-стрелок посмотрел на мобильный тайник с разных сторон.
– А ведь незаметно, – удивленно прошептал Буян. Действительно, и сам с трудом поверил увиденному: едва затянул шнуровку, как кожа голенища «сгладила» габариты «ствола». Мышцей полностью ощущал свое оружие, а вот глаза меня обманывали. Выживу, можно будет бутлегером поработать – пришла в голову дурацкая мысль.